Конечно же я расстроился. Ведь если бы оказался годен хоть на что-то в магическом плане –это гарантировало поступление в специальное учебное заведение. А значит, я мог рассчитывать покинуть Север и расстаться с Лиской. Мы не были пока парой, но я-то её знал и чувствовал — девушка меня обожает. Такого тепла я не помню ни от кого другого. Разве что от матери в те моменты, когда она не закрывается.
Я же к ней ничего кроме дружеских чувств не испытывал.
Ощущать настроения окружающих я начал год назад. Мать напрягалась из-за этого, потому что знала кто мог читать чужие эмоции — менталисты. Эти люди обычно очень ценились в Империи и за ними был усиленный надзор. Почти всегда менталисты служили в особой имперской страже и занимались расследованиями и допросом изменников. Могли читать мысли, и буквально выворачивать человека наизнанку, иногда даже сводить с ума. Мы сошлись на том, что моё слабое ощущение настроения лишь доказывает, что магических сил во мне не очень-то и много, волноваться не о чем.
Я резко привстал, схватил Лиску за талию запустив руки под меховую жилетку, навалился и перевернул её. Оказавшись сверху, торжественно заявил:
— Попалась!
Она смотрела на меня открыв рот, а молочная кожа на щеках девушки покрылась румянцем. Я вдруг понял, что никогда не проявлял такой инициативы, а тут мне просто хотелось… Хотелось… Да сам не знаю, что на меня нашло. И вообще это было смешно — я, недомаг, подмял под себя носительницу дара Адона. Но Лиска не вырывалась и смотрела на меня затаив дыхание.
Наклонился, спросил тихо:
— Ты чего?
Пахло от неё альтом — такой фрукт с далёкого юга. Похожий на мандарин, только он раз в пять больше обычного мандарина и содержит в себе несколько мандаринов. По вкусу они очень-очень сладкие, оторваться сложно. Как-то раз в столицу приезжал торговец и мать купила целый мешок альтов. Пахнет так от Лиски потому, что она носительница дара. Окружающие люди, к которым носитель дара настроен хорошо — чувствуют приятный для себя запах. Мать и Лиска говорят, что со мной это работает точно так же. Наверное, это нормально — мне хоть и не досталось никаких обычных «даров», но кровь севера есть кровь севера.
«Мандарин» — подумал я про себя в ступоре. — «Какой ещё мандарин?»
— Тош, мне понравилось, а можешь ещё раз так сделать? — тихо-тихо спросила Лиска.
Я заворожённо смотрел на неё и понимал, что странный фрукт с названием «мандарин» захватил всё моё сознание. Я вдруг ясно увидел этот самый мандарин — его кожура совершенно не такая как у альтов. Она обычно оранжевая, легко сдирается. Сам же фрукт похож внешне, но по вкусу совершенно другой. И я почему-то любил эти самые мандарины. Но как я мог их любить — если и фруктов таких никогда не видел и не знал, что они существуют?
— Тош, ты меня слышишь? — Лиска заволновалась.
Я встряхнул голову, улыбнулся и слез с неё, просто лёг рядом, отгоняя все ненужные мысли. Видимо приснилась какая-то ерунда, вот и засела в голове. Нужно не думать об этом и жить дальше.
Лиска осторожно обняла меня сбоку, я внутренне сжался.
Она очень красивая девушка, сильная, умная. Но я совершенно к ней ничего не чувствовал. Я понимал, что меня ждёт если я ей ничего не скажу. Женят, потом закроют в имении на территории клана, она родит мне двойню, а может даже тройню. Я буду воспитывать этих детей безвылазно. Лиска начнёт ходить на стену и за стену, принося мне время от времени подарки и выполняя свой долг. А дети точно будут — дядька Торг смотрел на меня и сказал, что я удивительный, детей могу делать с любой женщиной, даже северянкой. Лиска как это услышала — погнала дядьку, к «любым женщинам».
Хотелось чего-то большего. Но на что я мог рассчитывать?
Тут, на Севере, я хожу с матерью за стену, от меня есть какая-то польза. Мне не хочется сидеть в замке с детьми. У нас не Империя, не южные королевства — мужчины севера воюют почти наравне с женщинами. Мне, прожившему тут всю жизнь, совершенно не хотелось становиться красивой птичкой в клетке. Но с моим происхождением и талантами я никогда не смогу пойти ни в один клановый или свободный отряд поиска. А значит дорога одна — на юг, в Империю. А может даже дальше — в пустыню Хеми, или за неё — вольные земли, королевства. Там, наверное, я бы смог найти себя.