В ходе войны новые полевые аэродромы требовалось часто создавать за сутки, а то и за одну ночь. А техникой в те годы мы были не богаты. Трактор, деревянная волокуша, железная лопата и еще кое-что, изобретенное самими - вот и все, чем располагали тогда аэродромщики. Но Рабинович на это не жаловался. Он понимал, что промышленность в то время не могла дать большего. Ее усилия были направлены главным образом на производство самолетов, танков, пушек и других орудий войны. Потому Рабинович приучил подчиненных обходиться тем, что имелось. Выручали, кроме того, природная сметка и изворотливость воинов.
Создать аэродром за одну ночь... Это, конечно, чудо. Но свершалось оно не по мановению волшебной палочки. Аэродромы создавались упорным трудом людей.
А сколько труда вкладывали в нашу общую боевую работу военные медики. Особенно трудно пришлось им в первый год войны. Не было достаточного опыта организации медицинского обеспечения в полевых условиях, не было и нужных кадров. Все осложнялось тем, что воздушная армия не располагала своими медицинскими учреждениями и врачами-специалистами. Раненых и больных приходилось отправлять в госпитали наземных войск и далее в тыл. По этой причине сроки лечения удлинялись, а многие летчики потом уже не возвращались в свои части. Надо было принимать какие-то решительные меры, чтобы сохранить за армией личный состав. И эту задачу успешно решила наша медицинская служба, которую возглавляли сначала полковник медицинской службы П. Л. Романович, затем П. Ф. Вахмянин, ныне кандидат медицинских наук. Благодаря их инициативе, предприимчивости в армии и районах авиационного базирования были созданы нештатные медицинские учреждения, куда и направлялся личный состав для оказания квалифицированной медицинской помощи.
Позаботились мы и о том, чтобы создать свои нештатные дома отдыха. Туда в первую очередь направлялся летный состав.
А эвакуация вынужденно приземлившихся или выбросившихся с парашютом летчиков, штурманов, воздушных стрелков? Этим также занимались медики. В каждом районе авиационного базирования были созданы нештатные группы розыска попавших в беду воздушных воинов в составе врача и фельдшера. Группам придавалась санитарная машина. Руководство розыском возлагалось на врача дивизии. В его распоряжение предоставлялся санитарный самолет.
Заниматься розыском экипажей в лесах и болотах Приильменья, в условиях почти полного бездорожья, было, конечно, нелегко. Но медики тем не менее справлялись с этой задачей успешно. Многие летчики, раненные в боях, добрым словом вспоминали чуткие руки опытного хирурга майора медицинской службы Евгении Исаевны Винокур, ныне преподавателя хирургической клиники Киевского медицинского института, молодого в то время хирурга капитана медицинской службы Арановича и многих других врачей и санитаров.
Толковые, старательные люди подобрались в штабе, политотделе и в других звеньях большого армейского аппарата. Каждый понимал, какое тяжелое испытание выпало на долю советского народа, и делал все, чтобы обеспечить победу.
Особой похвалы достойны наши связисты. Ведь связь - это поистине нерв войскового организма. Без хорошо налаженной связи невозможно управление войсками, а, следовательно, и обеспечение победы над врагом.
Начальником связи армии работал подполковник Д. В. Хрусталев - опытный специалист, умелый организатор, прекрасный товарищ. Под его руководством связь штаба армии с частями и соединениями не знала перебоев. Позже его сменил на этом посту уже известный читателю майор Д. Г. Денисенко. Помощником начальника связи по радио был Р. С. Терский (ныне генерал-лейтенант авиации) энергичный, эрудированный специалист, большой знаток своего дела. Ему, а также опытным связистам Н. С. Егорову, В. С. Колесникову, В. М. Лапшину, В. А. Павлову и другим мы обязаны тем, что созданные на фронте вспомогательные пункты управления боевой деятельностью авиации не знали перебоев в поддержании связи с частями, а также экипажами, вылетавшими на боевые задания.
Относительное затишье в боевых действиях на Северо-Западном фронте я использовал не только для знакомства с войсками и их боевой подготовкой, но и для личной учебы - решил по-настоящему овладеть самолетом-истребителем. Задача оказалась нелегкой. Новый самолет Як-7 не шел ни в какое сравнение с тихоходом И-16, на котором мне доводилось летать. Да и перерыв в полетах получился солидный. Поэтому учебу пришлось начинать, по существу, с азов.
Моим инструктором и наставником стал командир истребительной авиадивизии полковник Георгий Иванов. Интересно отметить, что человек этот никаких авиационных школ не кончал, специального летного образования не имел. Работал он начальником штаба полка в Забайкалье. Казалось бы, что еще надо. Совершенствуйся в этой области. Но Иванову захотелось во что бы то ни стало научиться летать. Он проявил огромное трудолюбие, настойчивость и в короткий срок овладел сначала истребителем И-15, а затем и И-16. Назначили его командиром полка, затем авиационной бригады, а на нашем фронте он уже командовал авиационной истребительной дивизией.
Летчик-самородок, прекрасный методист, он за недельный срок научил меня управлять истребителем Як-7, а позже и "аэрокоброй". Теперь я уже до тонкости знал не только бомбардировщики, на которых довелось летать многие годы, но и истребители. А ведь для авиационного командира, какой бы пост он ни занимал, профессиональная подготовка является решающей. Отсюда его авторитет и сила влияния на подчиненных.
Прилетаю как-то на один из аэродромов, где стояли истребители. Аэродром был оборудован на лесной просеке и представлял собой как бы коридор, искусно укрытый от наблюдения с воздуха.
- Я "Орел-один", прошу посадку, - запрашиваю по радио. Встречает меня командир полка майор Терехин и спрашивает:
- Вы же бомбардировщик. Когда успели стать истребителем?
- Война всему научит, - в шутку отвечаю ему. - Спасибо полковнику Иванову. Он помог.
В подготовке молодых летчиков, которые в войну проходили ускоренный курс обучения, была одна, особенно уязвимая сторона: они не умели как следует стрелять. Вылетают, бывало, на боевое задание, весь боекомплект израсходуют, а ни одного самолета не собьют. Летчиков начинает одолевать сомнение. Может, вражеские самолеты так прочны, что их не берет ни пуля, ни снаряд? А может, наше оружие недостаточно эффективно? Некоторых из них стала одолевать робость, дрались они с опаской, а иногда даже возвращались на аэродром, не приняв боя.
Надо было это настроение в корне ломать, убедить людей, что от меткого огня истребителя и "юнкерсы", и "мессершмитты" горят, как спички. Вон их сколько опытные летчики вогнали в землю.
Поэтому, бывая у истребителей, мы главное внимание обращали на огневую подготовку, учили летчиков стрелять одинаково метко как по воздушным, так и наземным целям. Эта учеба велась параллельно с отработкой техники пилотирования и тактических приемов боя. Без этих компонентов, как известно, одна огневая выучка, даже доведенная до совершенства, не даст желаемого результата. Мы взяли за правило систематически проверять тактическую и огневую зрелость летчиков, а командирам дивизий приказали: если кто из них не отвечает предъявляемым требованиям - на боевые задания не посылать. Зачем нести лишние и неоправданные жертвы? А что значит для летчика сидеть на земле, когда другие воюют? У каждого есть гордость, самолюбие, перед командирами и товарищами стыдно. И люди, как говорится, в поте лица зарабатывали право на бой с врагом, усиленно тренировались.
Повышение огневой и тактической выучки заметно сказалось на боевой деятельности частей. Летчики стали чувствовать себя смелее, увереннее, набирались опыта, не оборонялись, как это бывало раньше, а навязывали врагу свою волю. "Наступать, только наступать!" Этот девиз потребителей стал незыблемой основой в боевой работе не только авиачастей нашего фронта, но и Военно-Воздушных Сил в целом. На это были нацелены приказы, отдаваемые командованием ВВС.