— Чем можем, тем поможем, — ответствовал Деде, приложив руку к ушанке.
К тому времени, когда они в первый раз отправились на выходной домой, майор Деде зарегистрировал уже четырнадцать поисков и составил точное описание семи повреждений в трубах. За этим последовало шестьдесят поисков.
Пожалуй, мало кто из жителей Карл-Марксштадта знает так хорошо свой город, как знают его майор Деде, старший лейтенант Брунс и Асси.
(Хессе Г. Поиск на болоте. — М., 1992)
Наверно, ни у одного человека в жизни не было столько собак, сколько у меня, и они приносили мне больше радостей, чем огорчений, кроме случая с эрделем по имени Маггс. Он устроил мне больше неприятностей, чем все другие пятьдесят четыре или пятьдесят пять собак, вместе взятые, хотя самый трудный момент я пережил со скоттерьером Дженни, когда она принесла четырех щенят на четвертом этаже в Нью-Йорке, а пятого и последнего на углу улицы, но об это мы поговорим потом. Еще был случай с выставочным призером — французским пуделем, величественным, большим, черным пуделем, не какой-то вашей меленькой бесхлопотной белой куклой. Он сидел в машине на откидном сиденье с красным резиновым намордником, повязанным вокруг шеи, ехал на собачью выставку в Гвинвиче, и вдруг его начало тошнить. На полпути, когда мы переезжали в Бронкс, разразился сильнейший ливень, я держал над пуделем маленький зеленый зонтик, спасавший скорее от солнца, чем от дождя. А дождь хлестал со страшной силой, и неожиданно водитель въехал в большой гараж, заполненный механиками. Это случилось так внезапно, что я забыл про зонтик и так и продолжал его держать. Я буду помнить всю жизнь скептическое выражение, которое проскользнуло по лицу служащего гаража, когда он подошел узнать, что нам нужно. «Ты только погляди, Мак!» — обратился он к кому-то сзади.
Но вернемся к эрделю, который, как я сказал, был худшим из всех моих собак. Собственно, на самом деле он был не моей собакой. Однажды летом я вернулся после каникул домой и обнаружил, что мой брат Роберт купил его, пока меня не было.
Крупный, кудрявый, холерический пес, он всегда поступал так, будто не считал меня членом семьи. У тех, кого он считал членами семьи, было небольшое преимущество — он их кусал не так часто, как чужих. Вообще-то за те годы, что он жил с нами, он перекусал всю семью, кроме мамы. Правда, один раз он пытался укусить и ее, но промахнулся. Это случилось в тот месяц, когда у нас появились мыши, и Маггс отказывался хоть что-то предпринять против них. Ни у кого и никогда не было столько мышей, как у нас в тот месяц. Они вели себя как всеобщие баловни, словно кто-то их специально дрессировал. Мыши были так дружелюбны, что однажды вечером, когда мама собиралась во «Фрайэрлайрс», клуб, членами которого она и отец были более двадцати лет, она поставила на полу в кладовке блюда с разной едой, чтобы мыши остались довольны и не заходили в столовую. Маггс оказался в кладовке с мышами, он лежал на полу и рычал — не на мышей, а на людей в соседней комнате, куда он хотел войти. Разок мама заглянула в кладовку посмотреть, как все идет. Все шло великолепно. Она так развеселилась, увидев лежавшего Маггса, который не обращал внимания на мышей, — они все сбежались к маме, что шлепнула его по спине. Он оскалил зубы, но не укусил. «Он тут же пожалел. Он всегда жалеет, если кого-нибудь укусит», — говорила мама, но мы никак не могли понять, каким образом она узнает об этом. Он не выглядел способным к сожалению.
Много лет к каждому рождеству мама посылала коробку конфет людям, которых покусал эрдель. В конце концов, в этом списке было сорок или даже больше имен.
Никто не мог понять, почему мы не избавимся от такой собаки. Я и сам толком не понимал, но мы не избавлялись. Наверно, раза два соседи пытались отравить его — Маггс вел себя так, точно его отравили навсегда, — и старый майор Моберли однажды выстрелил в него из служебного револьвера недалеко от «Сенека-отеля» на Ист-Броуд стрит, но Маггс дожил почти до одиннадцати лет. И даже когда едва мог ходить, он ухитрился укусить конгрессмена, который зашел к моему отцу по делу. Мама никогда не любила этого конгрессмена: она утверждала, что знаки гороскопа показывают — доверять ему нельзя (он был Девой). Ему она тоже послала к Рождеству коробку конфет. Но он отослал их назад, возможно, потому, что заподозрил в этом какой-то подвох. Мама убеждала себя, будто все, что ни делается — к лучшему, и хорошо, что собака укусила конгрессмена, хотя отец из-за этого потерял важные деловые связи. «Я бы не стала иметь дело с таким человеком, — говорила мама, — Маггс прочел его суть как по книге».