Зная крутой нрав Куляшева, командиры подводных лодок сами к нему не пошли, а отправили в штаб НВМБ своих помощников, то есть меня и Сашу Былинского. С гордостью и пониманием высокого долга (как нам показалось) побежали мы с Сашей в штаб базы. Представившись контр-адмиралу Куляшеву, мы вручили ему предписание комфлота. Он внимательно прочел его, но, когда дошел до резолюции адмирала Ф.С. Октябрьского, бросил сердитый взгляд на нашивки старших лейтенантов на на-лшх рукавах и побагровел:
- Что это за «но, если и т. д. и т. п.»?
Мы пожали плечами и стоически промолчали. Он еще раз строго взглянул в нашу сторону, потом на бумагу, затем разразился бранью и выгнал нас из кабинета. Мы с Сашей попятились, столкнулись и мигом вылетели из негостеприимного адмиральского кабинета. Только когда мы очутились на улице, до нас дошла причина оказания нам столь «высокого доверия».
Но, несмотря ни на что, указания командующего флотом командир Николаевской военно-морской базы выполнил полностью. Со строящихся крейсеров на подводные лодки «С-31» и «С-32» выделили по 200 матросов, которых мы выбрали с учетом их гражданской специальности.
О строгости и требовательности контр-адмирала Куляшева ходило множество разнообразных, видимо, сильно преувеличенных слухов. К нерадивым, прибегающим даже к малейшей уловке людям он действительно относился нетерпимо и умел на редкость строго их разносить. Но все [36] командиры, честно относящиеся к службе, уходили от него весьма довольными.
Нам с Сашей Бьглинским, как помощникам, потом часто приходилось обращаться в штаб Николаевской военно-морской базы и в снабженческие органы за различным корабельным имуществом. Несмотря на первую, как нам показалось, нелицеприятную встречу с контр-адмиралом, он нам никогда ни в чем не отказывал, отлично понимая остроту международной обстановки того времени и необходимость строгого выполнения полученных указаний комфлота.
Гарантийный ремонт шел полным ходом. Круглосуточно трудились бригады рабочих Николаевского судостроительного завода и флотских отделов и управлений. Вся команда подводной лодки и прикомандированные краснофлотцы со строящихся крейсеров работали не покладая рук. Конечно, уставали чертовски, но силы не покидали нас, никто не жаловался, ибо каждый чувствовал серьезность создавшейся обстановки.
Внутренний распорядок дня на период гарантийного ремонта был построен заново. После завтрака личный состав отправлялся на судостроительный завод, куда затем доставляли обед и ужин, потому что команда находилась там неотлучно. Только поздним вечером люди возвращались в казарму, где дополнительно организовали вечернее питание и чай.
По вечерам, приходя в казарму, я составлял план работ на следующий день и готовил доклад командиру подводной лодки. Возвращался я от него не раньше двенадцати часов, валился в постель и беспробудно спал до утра. Подобным образом заканчивался каждый день в течение всех двух месяцев гарантийного ремонта.
Команда с глубоким пониманием важности дела, самоотверженно и с беспримерным воодушевлением выполняла многочасовую тяжелую работу на заводе. Помимо своевременного выполнения ремонтных работ и устранения выявленных недостатков, а также приведения оружия и технических средств в полную боевую готовность, личный состав использовал разборку и сборку оружия для углубленного изучения технической части. [37]
В пятом отсеке работа всегда шла дружно. В разноголосом рокоте выделялся бас старшего моториста Степана Васильева. Своим богатырским спокойствием он всем внушал доверие. Если у моториста Антропцева что-то не получалось с притиркой клапанов, тут же появлялся Васильев и помогал товарищу.
- Ну что, дружище, не получается, что ли? Давай помогу.
Антропцев смущенно уступал место Васильеву, и работа вновь закипала.
Как правило, основная тяжесть любого ремонта падала на личный состав электромеханической боевой части, что вполне понятно, так как в этой части самое сложное и большое хозяйство. Здесь работы хватало всем.
Командиры боевых частей весь день находились вместе с личным составом и не уходили с завода, продолжая следить за сроками и качеством выполнения ремонтных работ. Они старательно проверяли соблюдение технических условий, правил и инструкций по вскрытию и закрытию механизмов, следили за весовой нагрузкой подводной лодки, состоянием технических средств. Кроме того, они сами производили предварительную приемку отремонтированного оружия и технических средств.
Отдельно хочу отметить Григория Никифоровича Шлопакова. Он был уроженцем Ленинграда и свято чтил лучшие традиции ленинградцев. Осенью 1939 года мы вместе получили назначение на подводную лодку «С-31». Оба были участниками заводских и государственных испытаний. Высокограмотный и требовательный инженер, он смело вступал в неравную борьбу с руководством Николаевского судостроительного завода и представителями государственной комиссии по приемке корабле ВМФ, требуя устранить недоделки завода, выявленные личным составом. Благодаря его заботе и вниманию подводная лодка не имела поломок и аварий по некомпетентности личного состава. Его успехи были замечены, и он заслуженно стяжал славу лучшего и самого грамотного инженера-механика бригады.
В сжатые сроки гарантийного ремонта мы уложились. Окончательная приемка оружия, вооружения, технических [38] средств и лодки в целом была осуществлена на ходовых испытаниях специальной флотской комиссией.
После гарантийного ремонта новое назначение получил старшина группы радистов мичман Сафон Петрович Джус - он стал помощником флагманского связиста бригады. Вместо него был назначен главстаршина Ефимов, тоже опытный, знающий свое дело специалист. Сафон Петрович оставил прекрасных воспитанников - Миронов, Тертышников и Лауэр были одними из лучших в дивизионе…
В апреле 1941 года из Николаева мы возвратились в Севастополь. Приняв все необходимые запасы, подводная лодка «С-31» закончила свое становление и вместе с другими кораблями Черноморского флота находилась в состоянии повышенной боевой готовности. [39]
Глава 2.
Нашествие врага
Последний мирный день. Начало войны. Митинг. Эвакуация семьи. Приход нового комиссара. Минная опасность. И.В. Курчатов на борту «С-31». Немцы под Перекопом. Артобстрел ишуньских позиций. Фашисты у стен Севастополя. Боевая позиция у Калиакры. 24-ю годовщину Великого Октября встречаем в море. Подвиг Кости Баранова. Недисциплинированность Аракельяна. Возвращение в Поти. Базируемся на плавучей базе «Волга». Беседа с командиром. Назначение командиром подводной лодки «С-31». Беседа с комиссаром
В июне 1941 года боевая подготовка кораблей Черноморского флота была в разгаре. Подводная лодка «С-31» успешно сдала огневые задачи.
18 июня на флоте закончилось большое учение. Корабли эскадры возвратились в главную базу - Севастополь. Мы в это в это время уже несли боевое дежурство на базе.
В субботу 21 июня на всех кораблях флота, как обычно, шла большая приборка. Ничто не предвещало грозы…
Наша подводная лодка, как и все корабли флота, находилась в повышенной боевой готовности. На лодку приняли и погрузили все необходимые для выхода в море и боевых действий запасы: боевые торпеды, артиллерийский боезапас, соляр, масло, патроны регенерации, кислород, воздух высокого давления, пресную воду и продукты (кроме скоропортящихся). Заряд аккумуляторной [40] батареи поддерживали на уровне не менее 80 процентов. Все механизмы и оружие находились в исправности.
Мы с боцманом распланировал предстоящую большую приборку корабля, намеченную на этот день. Нужно было помыть не только все помещения внутри подводной лодки, но и верхнюю палубу, борты, трапы и надстройки, а также почистить орудия и все технические средства.