2. Далее евреи указывают на христианское учение о Троице, которое якобы противоречит откровению Ветхого Завета об Едином Боге. Надо согласиться с тем, что некоторые неудачные попытки выразить в человеческих словах великую тайну Божества могут вызвать недоумения: это лишний раз показывает, как рискованно для человека «вторгаться плотским умом своим в то, чего не видел». Уже само по себе намерение пятичувственной логикой постичь сверхчувственное обречено на неудачу с философской точки зрения (в свете теории познания). Одно ясно: Христос учил о том же Едином Боге, в Которого верили Моисей и пророки. На вопрос законника о наибольшей заповеди, Он повторил известное «Шма Исраэль»: «Слушай, Израиль: Господь Бог твой есть Господь Единый», и этим подтвердил учение Моисея о единобожии. В еврейском оригинале сказано именно «эхад» единый (один в смысле единства, которое может быть и при множестве), а не «яхид» – единственный, только один, одинокий (последнее слово для выражения монотеизма внес Маймонид (Рамбам), еврейский ученый 12 века, много лет исповедывавший ислам с его односторонним понятием о единобожии). Речь идет не об арифметическом единстве, а об этическом и метафизическом. Он единый во всех своих проявлениях, и в прошлом, и в настоящем, и в будущем, и в истории, и в природе, и во всех сторонах и выявлениях Своего существа. Подобно этому у душевно здорового, цельного человека и разум, и воля, и чувства едины, они объединены тем, что мы называем «личность», "я", «единство духа». «Бог не есть бесплодная единица, но творческая Троица». И в Ветхом Завете Бог называется на древнееврейском языке словом, имеющим форму множественного числа: «Элогим» (божества).Уже в начале книги Бытия говорится: «вначале Бог сотворил небо и землю»; характерно, что глагол «сотворил» здесь стоит все же в единственном числе. Все сущности Божества участвовали в творении, но творило все-таки Оно, Единое Божество, по единому плану и образу. Далее сказано: «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему». Образ Божий один, но он воплощает Божественное разнообразие. И эти три основные сущности Божества Отец, Сын и Святой Дух, упоминаются в книгах Ветхого Завета под разными наименованиями Бог-Элогим, Дух Божий, а Сын, как воплощение Бога, видимое Богоявление, слава Божия (Шехина), иногда так и называется этим же именем, например, в псалме 2 (ст.7): «Господь сказал Мне: Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя». «Почтите Сына, чтобы Он не прогневался». В 63 главе Исаии (ст.9 и 10) также есть упоминание всех трех сущностей: Бог, Ангел Лица Его и Святый Дух Его. Об этом же Ангеле Лица Его говорится в Исх.23.20-21: «Вот, Я посылаю пред тобою Ангела (Моего) хранить тебя на пути и ввести тебя в то место, которое Я приготовил (тебе). Блюди себя перед Лицом Его, и слушай гласа Его; не упорствуй против Него, потому что Он не простит греха вашего». Русский писатель Сергеенко как-то говорил мне, что троичность есть формула всего существующего: «Возьмите», говорил он, «этот карандаш: в нем заключается известная идея, материя, ее воплощающая, и сила, ее воплотившая».
3. «Но как же Бог может воплотиться в человеке? Как бесконечное может вместиться в конечном?» возражают далее евреи, имея в виду учение о Богочеловечестве Христа. «Разве Невидимый Бог может иметь видимый образ? И как Бог может иметь Сына?» Однако, именно это откровение выражено в упомянутом 2 псалме, где Бог говорит о Мессии: «Ты Сын Мой». И именно потому, что Бог невидим, Он должен был воплотиться, чтобы стать видимым и досягаемым. Вот что сказано о Христе в Евангелии: «Слово (Бог) стало плотью…, и мы видели славу Его…». «Бога не видел никто никогда. Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Иоан.1.14,18). И об этом же Боговоплощении говорится у пророка Исаии в 9 гл.: «Младенец родился нам; Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог Крепкий, Отец вечности, Князь мира». Это место также является мессианским согласно древнему Таргуму Ионатана. Один мой знакомый, молодой еврей, читая это место, остановился в недоумении. И понятно: он встретился здесь с тем же непостижимым фактом, который осуществился в Новом Завете, воплощением вечного во временном, Отца вечности в Младенце Вифлеемском. «Но, ведь, это же Слово Божие», думал мой друг: «Как же мне в Него не верить? Однако, это так непонятно, это невозможно». Но вот он стал читать дальше: «Ревность Господа Саваофа соделает это» (ст. 7). И вдруг мрак его души озарился светом веры, той веры, которая так знакома подлинному Израильтянину: «Ревность Господа Саваофа…». А!… Тогда все возможно. Если выступает та всемогущая творческая Сила, Которая сотворила вселенную, Которая перевела еврейский народ некогда через море и пустыню, тогда все возможно. И он уверовал, а затем стал свидетелем Христа перед другими. Здесь подтверждается Слово Божие, сказанное через Исаию в 55 гл., тоже пророчествующей о Мессии: «Мои мысли не ваши мысли, ни ваши пути пути Мои, говорит Господь. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших». Бог, чтобы быть нам доступным, стал человеком; Христос и есть Бог, переведенный, так сказать, на человеческий язык. И как всегда чудо и здесь происходит «не помимо, не против, а сверх природы» (non contra, non praeter, sed supra naturam). Говоря кратко, во всем учении Христа вы не найдете никаких противоречий ни с разумом человека вообще, ни с идеями и законами Ветхого Завета в частности: Новый Завет не против, но выше того и другого. В конце концов единственное противоречие, которое мы находим при чтении Библии, это противоречие между нею и человеком, созданное грехом последнего. Оно-то и создало протест против Христа со стороны книжников и фарисеев; но в гордом ослеплении они не заметили, что уже давно пошли против чистых откровений Ветхого Завета, приспособив его к своим человеческим слабостям и вожделениям и заменив заповедь Божию преданиями человеческими (Мк.7.8). Этому то искаженному талмудическому истолкованию Торы действительно противоречило учение Христа, но не меньше этим человеческим преданиям противоречила и сама Тора. Не желая сознаться в своей неправде, книжники и фарисеи стали обвинять в ней Христа; даже силу Божию, которая проявлялась в Его чудесах, они называли силою злого духа, впадая, таким образом, в непростительный грех хулы на Духа Снятого. Они говорили о Нем: «бес в Тебе», но поистине сами были во власти тьмы. Пятна на солнце оказываются подчас пятнами лишь на стеклах наших собственных очков. Сам же Христос стоял перед ними с Божественно-чистой совестью и говорил: «Кто из вас обличит Меня в неправде? Если же Я говорю истину, почему вы не верите Мне?» (Иоан.8.46). И когда язычник Пилат вывел Христа к озлобленной толпе, требовавшей Его распятия по наговору книжников и фарисеев он сказал о Нем: «Я не нахожу в Нем никакой вины. Тогда вышел Иисус в терновом венце и багрянице. И сказал им Пилат: се, Человек!» (Иоан.19.4). И Пилат и разбойник, висевший рядом с Ним на кресте, и римский воин, стоявший у креста, признали Его безвинность и святость. Народная совесть была на Его стороне: она приветствовала Его кликами «осанна», когда Он на осле входил в Иерусалим, согласно пророчеству Захарии (9.9). После Его смерти на кресте, «весь народ, сшедшийся на сие зрелище, видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь» (Лук.23.48). Итак, Его осудили несправедливо. Чтобы привлечь народ на свою сторону, обвинители бросили в толпу ложные слухи о Его лжеучениях, на суд первосвященника привели лжесвидетелей, перед Пилатом намекнули на политическую опасность «нового царя», а некоторым внушили страх за отечество («придут римляне и овладеют нами»).