Этот странный ритуал повторяется с завидным упорством из века в век, от существа к существу в вечном круговороте жизни. Кого бы я не встречал, каждый нуждался в нем. Пусть менялись формы и принципы, но пробуждение, как феномен всегда сопровождало жизнь, равно как и смерть.
Просыпаясь, мы словно рождаемся заново. Вся предыдущая жизнь остаётся где-то позади, в таинственном «вчера», тогда как впереди лежит целый мир. Иногда мы приходим в себя в совершенно незнакомом месте, голова начинает судорожно искать ответ на единственный вопрос: «Где я, чёрт побери»?
Если ответ найден, мы испытываем облегчение. Неизвестность слишком пугает, чтобы наслаждаться ей. Бывают исключения, но о них лучше не вспоминать. Не зря они встречаются редко и потому не способны влиять на общее положение дел.
Успел ли я подумать, что ослепительная вспышка под сводами купола — это последнее, что увижу в жизни? Нет, пробуждение стёрло всё, скомкав и выбросив ненужные воспоминания в мусорное ведро забвения. Заменяя их огромной гаммой эмоций и чувств, что только можно представить.
Медленно приходя в себя, мой организм начал подавать множество сигналов прямо в мозг. Рецепторы и нервы объяло огнём. Каждая клетка тела словно сошла с ума, наперебой крича о неправильности и неестественности происходящего. Меня окатило волной тошноты, и мелкие судороги начали сводить конечности. Кое-как разлепив глаза, я не заметил разницы. Кромешная тьма по-прежнему составляла мне компанию, отгораживая от окружающего мира и заставляя кровь закипать от переизбытка адреналина.
– «Ослеп! Ничего не вижу!» – первые осознанные мысли, пришли в голову, пока я механически открывал и закрывал глаза, в бесплотных попытках увидеть хоть что-то. Я отказывался верить в реальность. Добрый Бог не мог оказаться столь жесток ко мне, преданному слуге!
Секунды томительно тянулись, обвивая меня словно липкие ленты смирительной рубашки. Ужас от происходящего нарастал: челюсти начало сводить, как при зубной боли.
– «Что происходит?!» – попытавшись взмахнуть рукой, я потерпел сокрушительное поражение. Руки, ноги и даже моя голова оказались зафиксированы и почти неподвижны. Это напугало ещё больше, но, с другой стороны, означало, что я всё ещё жив.
Тьму прорезала вспышка яркого света, и цветной мир обрушился на меня, как лавина посреди жаркого летнего дня. Разум погрузился в вихрь путанных мыслей и чувств. Радость кружилась об руку с ужасом, а я смотрел на длинную световую панель бледно-синего оттенка, забыв как дышать. Она медленно вырисовывалась из мутных «влажных» кругов, постепенно приобретая невероятную чёткость.
Панель тянулась по белоснежному потолку, плавно перетекала на дальнюю стену, покрытую странными мелкими рисунками, и заканчивалась где-то на уровне моих пальцев ног.
– «Ноги? У меня есть ноги!» – странная мысль горячей струёй живительной неги потекла сквозь бушующий ураган, и тот потерял былую силу. Мысли начали устаканиваться. – «Если у меня есть ноги, значит и давление, удерживающее руки и голову, не привиделось», –обрадованный этим я продолжил осмотр.
У стены, где заканчивалась световая панель, расположились два стула, журнальный столик и большая зелёная ваза с розовыми цветами. Мой израненный, почти расколовшийся разум на долгие мгновенья замер, сконцентрировав всё доступное внимание на этих таких ярких и таких искусственных цветах.
Немного взяв себя в руки, я перевёл взгляд направо. Широкое окно, скорее всего, из токочувствительной металлокерамики и тепловая панель, по старинке расположившаяся под ним.
– «Как же их называли раньше? Грелки? Нет, не так. Обогрейки?.. Хм… обогреватели? Точно, обогреватели! Стив ещё кое-что помнит! Соображалка работает, отлично!»
Чуть левее, ближе к углу пристроилась небольшая сенспанель. Должно быть, отвечающая за настройку окна. Крути ползунок вправо — увеличивай мощь электричества и плотность материала возрастёт, превращая серую токочувствительную металлокерамику в прозрачное подобие стекла. Крути влево — ток уменьшится, а вместе с ним уйдёт и прозрачность. Всё просто и доступно. Неудивительно, что эта хитрая разработка начала двадцать первого века, стремительно прижилась по всему миру, вытеснив обычное стекло сначала из витрин дорогих бутиков, затем из окон домов, а потом и автомобилей.
Пропускная способность тококерамики, что видел я, была настроена таким образом, чтобы яркий дневной свет слегка приглушался, из-за чего картинка за окном подёрнулась желтизной: раскачивающиеся ветви деревьев казались блёклыми, словно вырезанными из пластика, а далёкое небо выглядело грязным.
К этому моменту я осознал, что лежу на медицинском столе средней реабилитации. Узнать об этом мне помогла торчащая сбоку табличка. Из неё же почерпнул инвентарный номер, модель и наименование завода-изготовителя. По сути бестолковая и бесполезная информация, но необходимая блуждающему разуму для закрепления и лишнего подтверждения, что всё вокруг реальность, а не дурной сон.