– Сейчас речь идет о том, чтобы просто выжить, да? Недаром я говорила о натуре Бенгера. Припри его к стенке, и он станет искать окно.
– Припри меня к стенке, и я поведу себя точно так же, – произнес Чашка, выкладывая пару фишек. – Икарий скрывает прошлое, что дает мне свободу действий. А Нелюбимая бьет Госпожу.
Нахмурившись, Трындец передвинул вперед одну из фишек:
– Черные Перья сбоку.
– Да вы что, все сговорились? – прошипел Бенгер. – Ну же, Заводь, сделай что-нибудь!
– С какой стати? Разве мы с тобой друзья, Бенгер? Но если ты выложишь Корабас, которую прячешь в этой кучке…
– Эй, торговаться нельзя! – крикнул Чашка.
– Кто это сказал? – спросила Заводь.
– В том-то и проблема игры без правил, – заметила Аникс Фро. – Вариантов множество. В каждой роте, где я бывала, играют по-своему.
– Но наша версия официальная, – возразил Чашка.
– Да нет никакой официальной версии!
Тем временем Бенгер пустил по столу Корабас, которую Заводь тут же накрыла правой ладонью.
– Ну вот, – заключила она, – не так уж и плохо, верно?
– Ты разрушила мою победу, – проворчал Бенгер. – Но и слабейшим я тоже не окажусь.
– Что верно, то верно, – кивнула Заводь. – Я играю Церковью Угря. Дальше – Немигающий Глаз, Повелитель Предзнаменований. Нелюбимая отворачивается, и опускается Саван. Слезы льются в Реку, текущую через врата. Катастрофический потоп накрывает поредевшие ряды Роты Смерти. Вы все в замешательстве пропускаете ход, и является Корабас, она же Убийца Магии. Наступает конец света. Я выигрываю.
– Ты отдал ей победу! – рявкнул Чашка Бенгеру.
– Угу, специально, чтобы ты оказался в наихудшем положении! А теперь гони ту фишку – Дважды Живого. Следующий круг начну я, поскольку, завершив игру, Корабас слетела с пьедестала.
– Не хочу больше играть, – заявил Чашка. – Политика, предательство, удар в спину… И почему я не удивлен?
– Можешь тогда отдать все фишки мне, – сказала Аникс Фро. – Их нужно заново покрасить.
– Смотри не забудь, кому принадлежит Дважды Живой.
– Не забуду, Бенгер. Может быть.
– Попробуй только обмануть меня, Аникс, и я тебя прокляну.
– Вот и отлично. Мне как раз нужно испытать Железную Глотку, а ты подойдешь в качестве мишени не хуже любого другого.
– Подумаешь, угроза, – ухмыльнулся Бенгер. – Изобретение, которое не только не работает, но еще и выглядит по-дурацки.
Аникс смахнула фишки в кожаный мешочек и туго его завязала.
– Запомните все слова Бенгера. Сможем повторить их над его могилой. Вернее, над холмиком с горсткой оставшихся от него ошметков.
– Бедняга Бенгер, – промолвила Заводь.
Чашка отхлебнул эля.
– Кого и впрямь стоило бы проклясть, так это Пледа. Бенгер, если ты проклянешь этот вонючий кусок ожившего дерьма, я в следующей игре буду твоим союзником.
– Мне не нужны союзники, поскольку у меня есть Дважды Живой.
– Может, Чашка и прав, – кивнула Аникс Фро. – Хотя, если проклинать всех подряд, останешься вообще без друзей. К тому же ты вроде как целитель, а не какая-то дырка в жопе, которая только и умеет, что изрыгать проклятия.
– Дырка в жопе, изрыгающая проклятия?
– Тогда это уж, скорее, Плед, – заявил Чашка.
Все, кроме Заводи, рассмеялись. Она так и не поняла, что же остальным показалось столь забавным.
«Торговая таверна» была полна народа, но все же не набита битком, как обычно. Присутствовали все три взвода почти в полном составе. Тяжелые пехотинцы о чем-то спорили, собравшись за одним столом. Сержанта Заводь заметила здесь только одного – ее собственного командира Дрючка, который сидел за маленьким столиком в обществе кружки эля.
Не то чтобы солдаты не любили Дрючка, мрачно подумала Заводь. Просто никто толком его не знал. Вернее, знали, но вместе с тем и не знали. В том смысле, что прошедших лет вполне хватило, дабы заключить: этого человека толком понять невозможно.
Капралы расположились за своим столом. Омс взял себе четвертый стул, но сел поодаль от Моррута, Подтелеги и Перекуса. Вероятно, просто не нашел другого места. Заводи доводилось иметь дело с Омсом. Он был опытным солдатом, одним из последних саперов, но также и «ночным клинком», поскольку для саперов теперь работы было мало, не то что прежде. У них имелось немного взрывчатки, но пользоваться ею было рискованно. Взрывчатка, естественно, была не морантской, а всего лишь ее имперской копией. Омс постоянно жаловался, что каждый четвертый заряд дает осечку. Не в буквальном смысле, конечно, но в среднем. А запалы порой взрывались в руках, что, по его словам, было совсем уж скверно. Заводь не понимала саперов.