– Спаси Дамиска.
Мертвая ведьма нахмурилась, скорчив гримасу, и Рэнт понял, что теперь будет видеть ее в кошмарных снах.
– Вот и делай после этого добрые дела. Ну хорошо. Я попробую. А ты оставайся на ночь здесь, в своей пещерке. Потом направляйся на запад, в…
– Знаю. Я должен найти теблоров. Дамиск мне говорил.
Выразительно посмотрев на него, женщина отвернулась и пробормотала:
– Кто слушает мертвецов?
Если вопрос сей и предназначался Рэнту, она не стала ждать, когда парень сообразит, что ответить.
Он снова остался один, и на него опять опустилась ночная тишина. Забравшись подальше в углубление, он прислонился спиной к шершавому камню. Легко сказать: иди на запад, огибая озеро как можно дальше. Каково это – взбираться в горы по узким тропинкам? Искать ступени из костей и вырубленного камня? Закрыв глаза, Рэнт попытался представить себе все эти странные места, где ему предстояло оказаться много дней спустя.
Однако почувствовал лишь нахлынувшее на него одиночество.
Ему недоставало матери. Ему недоставало Дамиска. И мертвой ведьмы тоже. На мгновение ему даже захотелось вновь оказаться в поселке, уворачиваясь от камней, которые в него швыряли.
Каково это – чувствовать себя в безопасности? Рэнт не знал и сомневался, что когда-либо узнает.
Массивный сланцевый выступ косо торчал из каменного основания, служа единственным напоминанием о тех временах, когда эти места выглядели совсем иначе. Дамиск лежал на усеянном птичьим пометом каменном уступе, расположенном примерно на двух третях высоты утеса. Почти на расстоянии вытянутой руки над ним, снизу выступающей сланцевой полки, виднелся ряд ласточкиных гнезд – как он подозревал, все еще пустых столь ранней весной. Во всяком случае, оттуда не было слышно пронзительных тревожных криков сидящих на яйцах птиц, чему охотник был только рад. Лук он держал горизонтально над краем уступа, вложив стрелу в выемку.
У подножия утеса пробирались среди кустов и поваленных деревьев пять фигур, замотанных в кожу и полосы меха; на голове у них были срезанные с коривийцев скальпы. Наверняка семдхи. Одна из них, женщина, была вооружена коротким, загнутым назад луком из оленьих рогов, а в колчане у нее лежали длинные стрелы. Она пока еще не наложила стрелу на тетиву из кишок, но Дамиск знал, что наконечник ее – длиной, скорее всего, с его предплечье – сделан из зазубренной, отполированной до блеска кости, а древко сразу за ним, вероятно, смазано ядом.
Остальные четверо держали в руках копья, а на бедре у каждого висел в ножнах каменный атлатль.
Дамиск провел пальцами по тетиве своего лука, медленно оттягивая ее назад. Женщина с луком была крупнее мужчин, широкоплечая и коренастая. Она держалась позади соплеменников, останавливаясь через каждые несколько шагов и оглядывая окрестности, но вверх пока не смотрела.
Дамиск подождал, когда она снова остановится, а затем выстрелил.
Стрела вонзилась между плечом и шеей, войдя под углом в туловище. Когда женщина рухнула наземь, коривийский скальп соскользнул с ее головы, открыв выбритую макушку с пятнами засохшей крови.
Убрав лук, Дамиск отполз дальше в тень под уступом. Он слышал, как внизу внезапно поднялась суматоха, но до него не доносились ничьи голоса. Все собрались вокруг упавшей соплеменницы. Поняв, под каким углом вошла стрела, семдхи наверняка повернутся к утесу, окидывая его взглядом до самого верха, – но ничего не увидят.
Сланцевый выступ можно было обойти кругом, найдя выходящие на гребень тропинки. Двое пойдут направо, двое налево. И сойдутся вместе прямо над Дамиском.
Тридцать сердцебиений спустя он подполз ближе к краю и посмотрел вниз. Тело женщины перевернули на спину. Лук и колчан исчезли. Остальных четверых семдхов нигде видно не было. Дамиск снова взглянул на труп. На лбу женщины чернело пятно – он не мог различить подробностей, но знал, что покойной вогнали по рукоятку между глаз ее собственный нож, чтобы забрать в драгоценный железный клинок ее душу. А затем этот же самый нож воткнули в ствол дерева где-то неподалеку. Дух женщины теперь принадлежал этому месту, которое, в свою очередь, отныне принадлежало семдхам.
Дамиск сполз с уступа и начал спускаться. Светила луна, ставшая для охотника как даром, так и проклятием. Без нее он никогда не сумел бы убить женщину из лука, равно как и увидеть приближающихся к подножию утеса семдхов. Но враги Дамиска видели не хуже его самого, а может, и лучше. Единственное его преимущество заключалось в том, что они были обитателями тундры, а не леса. Как и любой охотник, они умели замирать без движения, медленно и глубоко дыша. Но когда они передвигались среди растительности, их было хорошо слышно.