Заводь сняла маску с трупа. Иссохшее лицо под ней не принадлежало представителю человеческой расы.
«Тисте. Следовало догадаться». Заводь нахмурилась.
Обтягивавшая острые скулы кожа была серой – неудивительно, учитывая, что воин был мертв. И действительно, правый висок его был проломлен, а разорванная кожа покрыта черными пятнами застарелой крови.
«Вот видишь, приятель? Нужно было вовремя пригнуться, увернуться, отскочить. Да я могла бы целое состояние заработать на подобных советах».
Она сунула маску под рубаху, ощутив холодное прикосновение к левой груди.
Наконец-то пришло время для той симпатичной шкатулки.
Острие ножа с легкостью рассекло воск. Слегка скрипнув, откинулась крышка.
Золотые монеты. Лежат столбиками, каждая приклеена к соседним все тем же воском. Заводь насчитала двенадцать столбиков, по двенадцать монет в каждом. Получалось… немало.
– Вот что я скажу тебе напоследок, приятель, – обратилась она к трупу. – Поскольку ты мертв, эти монеты все равно тебе не нужны. А вот я жива, так что мне они вполне могут пригодиться. В мир мертвых тебе их все равно с собой не забрать. Зато я могу забрать их куда захочу. А ты просто сидел на них, словно курица на яйцах, и все без толку, потому что теперь ты покойник.
Заводь достала мешочек побольше, из мягкой кожи. В лучшие времена в нем хранились сладости, какие ей удавалось найти на ближайшем рынке. Но после Кульвернской переправы мешочек был пуст. А вот теперь снова пригодился.
Столбики монет, для извлечения которых пришлось приложить определенные усилия, быстро заполнили дно мешочка. Завязав тесемки, Заводь взвесила его в руке. Он оказался чертовски тяжелым. Монеты были большие, больше, чем даруджийские «советы» или старые унтанские соверены. И толстые. Судя по весу, каждая из чистого золота.
– Я теперь богата. Причем свое богатство я добыла честно – тяжким трудом и без чьей-либо помощи, а не унаследовала, как некоторые. Похожа я на изнеженную наследницу? Толстую, расплывшуюся, надушенную и высокомерную? Нет, это точно не про меня. Так что это мой заслуженный заработок, и никто не вправе…
Льняной платок у нее на шее слегка натянулся. Заводь нырнула в сторону, едва успев увернуться от кинжала, резанувшего наискосок между лопаток. Лезвие даже не коснулось кожи – падая на колени, она повалилась на нижнюю часть трупа, короткие деревянные ножки носилок треснули, по крайней мере две из них, и мертвец скатился на женщину, весьма удачно оказавшись между нею и татуированным дикарем, который прыгнул к Заводи, замахиваясь клинком.
Кинжал пронзил мертвую грудь.
– Мимо! – Высвободившись, Заводь нанесла удар своим ножом, почувствовав, как острие зацепило подбородок нападавшего; голова его отдернулась назад. – Колдун! Вот ведь хитрая сволочь, он, оказывается, тут прятался!
Противник снова попробовал напасть, и она пнула его в лицо, отбросив на полуразвалившийся помост.
Пока чародей пытался подняться на ноги, Заводь швырнула мешочек с монетами ему в висок. Послышался хруст, на каменную стену брызнула кровь, и колдун отшатнулся, приземлившись на задницу.
Заводь прыгнула на него, повалив на спину и ударив ножом. Лезвие вонзилось чуть выше левой ключицы.
В ответ он нанес удар сбоку. Острие кинжала скользнуло вдоль левой лопатки.
– Ой! Больно, мать твою!
В ближнем бою от мешочка с монетами не было никакой пользы, и Заводь, бросив его, воткнула большой палец в правый глаз колдуна. Глаз лопнул, будто виноградина.
Колдун попытался ударить ее коленом между ног, но она блокировала удар правым бедром.
– Не сработает – я ведь не мужик! Ха! – (Он попробовал еще раз и угодил ей в промежность.) – Ой-ой! Все равно больно! Даже очень! – Корчась от мучительной боли, Заводь откатилась в сторону, вслепую размахивая ножом. Клинок что-то рассек, и на руку женщины хлынула кровь. – Ага, попала! – Ее левое бедро пронзила острая боль. – Ой! Твою мать!
Лягнув противника правой ногой, Заводь вогнала ему пятку глубоко в живот. Чародей шумно выдохнул. Она пнула его еще, на этот раз в челюсть, вывихнув ее.
Заводь бросилась на врага, дважды ударив его ножом в грудь. В рот ей воткнулся соленый большой палец, и она откусила его, а затем начала жевать. Несколько мгновений спустя женщина поняла, что колдун под ней не шевелится. Выплюнув измочаленный палец, она села.
И тут обутая в мокасин нога врезалась ей в висок, повалив на бок и оглушив.