— Все это весьма тревожно, — произнес Трангелабун, когда Атсварх и Монфо замолчали. — Здесь, наверху, мы и предположить не могли, в сколь тяжелом положении оказались вы теперь, в связи с возвращением Отринувших Договор. Но что же ваши Владыки? Неужели они бездействуют, позволяя мятежникам разорять земли их подданых?
— Пока бездействуют, — кивнул Атсварх. — Кто-то говорит о противостоянии Возлежащих и Последовавших на высших, божественных уровнях бытия, недоступных нашему восприятию, однако многие полагают, что Возлежащие выжидают, когда с мятежниками расправится Свет.
Ведь согласно Договору, именно Солнцу и его Князьям принадлежит высшая власть в Сальбраве.
— Рано или поздно так и случится, — кивнул Трангелабун.
— Скорее, поздно… — Подала голос Эйрин.
Король и королева обменялись взглядом, после чего королева продолжила:
— Не так давно нас — как и многих других властителей нижних небес — пригласили на девятое небо, позволив приблизиться к священному пламени Эмпирея. Мы видели Старших Богов во плоти, на их тронах, видели их в безграничной силе и славе. Тогда нам было сказано, что божья месть неумолима, но не всегда быстра: люди забыли о том, кому должно служить, и впали в худшую из ересей, обожествив самих себя. Поэтому им не будет помощи, пока они не раскаются и не образумятся: оставленные наедине с худшими из порождений Тьмы, они либо смирят свою гордость, либо погибнут. Поэтому Князья Света медлят, позволяя Последовавшим творить на земле все, что тем заблагорассудится — Князей Тьмы постигнет кара. но лишь тогда, когда Старшие Боги выберут для нее подходящее время.
Речь Эйрин звучала холодно и уверенно — но закончив ее, королева как будто поникла и, уже совсем другим тоном, произнесла — уже не как провозвестница высшей воли, а как женщина, чье сердце исполнено жалости и сострадания:
— Такова их воля, но нам, признаю, трудно смириться с ней… Земля к нам так близко…
Люди приходят к нам, а мы нисходим к ним, мы слышим их простые молитвы и просьбы, они посвящают нам свои грубые поделки и пусть не имеющие особой ценности, но искренние дары…
Их дети, еще не испорченные гордыней, ложью и враждой, видят нас; их животные чувствуют наше присутствие… Бывает даже так, что некоторые из нас заключают с ними браки — да, такого давно уже не случалось, но есть рода, в которых течет наша кровь, мы заботимся о них и храним их… Наконец, не так уж мало и тех, кто, прожив благочестивую жизнь, возносятся после смерти на наши небеса — некоторые, великие праведники, лишь на время, перед дальнейшим восхождением, другие же остаются у нас навсегда. Земля близка к нам, и потому нам трудно принять ее боль, пусть даже эта боль необходима; мы чувствуем, как расползается тьма по землям Ильсильвара, и сами пребываем в смятении от того, что Последовавшим позволено бесчинствовать почти что у самых наших границ, ведь среди множества жизней и душ, которые они губят, есть самые разные люди, и в сердцах многих из них добра больше, чем зла…