Как только будет готов таран и дополнительные лестницы, он прикажет начать штурм. Он больше не будет пытаться разрушить стены, он сосредочит свои усилия на воротах и таране — могучая и медленная магия Свинцовой Горы увеличит мощь наносимых по воротам ударов в десятки раз. Он покроет лестницы магнитными чарами, заставив их прилипнуть к земле и к стенам — скинуть такие лестницы защитникам будет очень непросто. Но все же лестницы — это в больше степени отвлекающий маневр, основные свои усилия он сосредоточит на воротах. Как только ворота падут, рыцари и министериалы Свинцовой Горы, почти неуязвимые за счет сочетания брони и защитных чар, войдут внутрь Дераншаля — и тогда ничто уже не сможет остановить их.
Все приготовления были закончены уже на второй день. Перед рассветом Хадес лично проверил караулы и вошел в свою палатку, чтобы поспать несколько часов перед боем. Душа его была полна мрачного удовлетворения: завтра он размажет этих ильсильварских щенков ровным слоем по двору их собственного замка. Он зальет кровью склоны Дераншаля и угонит отсюда всех женщин и детей — пусть духи рода, посмевшие противиться ему вместе с людьми, наплачутся вместе с ними, когда он истребит весь этот род. Их женщины станут солдатскими шлюхами, их дети — забитой прислугой, позабывшей о том, какой она крови. Завтра… все это будет завтра…
Он зашел в палатку, задернул полог и умер, не успев даже понять, кто его убил, зачем и почему.
Глава 10
Керстен эс-Финл кутался в меховой плащ, притопывал, сжимал и разжимал пальцы, не вынимая кистей рук из больших меховых рукавиц, отданных ему солдатом, дежурившим на стене перед ним — но все равно чувствовал, что замерзает. Дул пронизывающий ледяной ветер, принося с собой снег и отнимая те крохи тепла, которые пытались сохранить дежурившие на стене люди.
Ветер налетал со всех сторон, поднимая снежную пыль из сугробов под стенами и выбрасывая ее вверх, завывал среди дворовых построек, заставлял метаться огонь в жаровне, разожженой на стене, метаться из стороны в сторону так отчаянно, что казалось — еще чуть-чуть, и пламя погаснет вовсе, будучи вырвано и унесено ветром прочь от человеческого жилья. Догус Килон, здоровенный бородатый солдат из числа бароновых людей, вынул руки из рукавиц и задышал на пальцы. Здоровенный топор, на который опирался Догус, был облеплен снегом лишь слегка — в отличии от самого Догуса, темный меховой плащ которого, меховая шляпа и темные штаны стали белыми от снега. Керстен полагал, что со стороны он, наверное, выглядит примерно также. Он заступил в караул лишь час назад, и уже продрог до костей. Когда же, когда же на его место придет замена?.. Увы, еще очень не скоро.
За снежной пеленой лагерь северян, расположенный у подножья горы, был едва виден.
Несколько тусклых рыжих огней где-то вдалике — и только. Что они там замышляют?.. Когда пойдут на штурм?.. Непонятно. Неизвестность держала в напряжении, а постоянное напряжение утомляло. Во всех книгах о стратегии и тактике, которые прочел Керстен, утверждалось, что воевать зимой не следует, что осаждать замки в такое время года — безумие, но вот пожалуйста: неграмотные северяне осадили Дераншаль и, вполне возможно, сумеют взять замок уже во время следующего штурма. Не исключено, что располагай они большим числом лестниц — сумели бы сделать это еще позавчера, во время первой атаки, проведенной без всякой подготовки, сходу.
Из-за метели и собственных тревожных мыслей Керстен заметил Мейкара лишь когда тот уже поднялся на стену и подошел вплотную к жаровне.
— Духи Икизы и всего Текиона за нас, — сказал Мейкар, протягивая руки к огню. — В такую погоду энтикейские ублюдки на стену не полезут.
Керстен бросил быстрый взгляд на север — где-то там, невидимая за снежной пеленой, располагалась Икиза — самая высокая гора в этой части Текиона. Считалось, что на ее заснеженной вершине живут ледяные демоны, духи холодных ветров и лавин. Икиза главенствовала над горами, ущельями и долинами, и все обитатели окрестных земель два раза в год — в начале зимы и в ее конце — приносили в жертву скот на ее склонах, а в самые худшие годы, когда зима свирепствовала особенно яростно, доходило даже, по слухам, и до человеческих жертв. Было что-то успокаивающее в мысли о том, что эта страшная сила стоит сейчас на стороне защитников Дераншаля, и у Керстена не хватило силы духа отогнать это чувство очередным напоминанием самому себе о том, что он — воин света, который не станет якшаться ни с какой тьмой. Прекрасные светлые идеи, которыми он грезил, читая книги в Йонвеле, за последние дни заметно потускнели; прямой и чистый путь паладина, некогда представлявшийся ему совершенно ясным, скрыли тягучие сумерки сомнений. Он все еще на этом пути? Или уже нет? Будущее выглядело неопределенным и не сулило ничего доброго.