— Она здесь, под стражей. — Равнодушно ответил Кельмар. — Пыталась бежать, но я ей этого не позволил.
— В каком она состоянии?
Кельмар пожал плечами, мимолетно пожалев о том, что не прикончил Сельдару перед приездом кардинала. Кто-то — может быть, Тейд, а может быть кто-то еще — донес Рекану о произошедшем. Устав Ордена был суров к тем, кто насиловал женщин или без причины убивал мирных жителей; в реалиях войны на такое поведение могли закрыть глаза, но судя по поведению Рекана, он этого делать не собирался.
— Я хочу ее увидеть. — Кардинал поднялся на ноги. — Позже я осмотрю подземелья, где вы держите других пленников… И, во имя Князей Света, лучше бы то, что я слышал о вас, сир Кельмар, оказалось ложью. Я многому не хотел верить и, надеюсь, не зря — но если хотя бы половина того, что я слышал, окажется правдой, я отдам вас под трибунал, предупреждаю вас. На время расследования я отстраняю вас от командования крепостью; любой человек, который станет выполнять ваши приказания, отправится под арест. Прошу вас, сдайте оружие.
Едва веря своим ушам, Кельмар отстегнул пояс с мечом. Нет, этого не может быть. С ним не должно происходить ничего подобного. Он был одним из лучших командоров Ордена и всегда находился на хорошем счету у начальства; подчиненные любили его, а равные — уважали. В этой военной кампании он выполнял все указания Рекана, добивался исполнения того, что было ему поручено, любыми силами и средствами. Чем же он заслужил такое к себе отношение? Он не видел рациональных причин для этого. Со стороны командования ожидать от подчиненных безукоризненного следования канонам рыцарской чести в условиях реальной войны было бы полным безумием. Кельмар имел полное право убить Сельдару за попытку побега — так какое кому дело до того, что он немного позабавился с ней, но оставил в живых? Так же, он был вправе перебить пленников — так что с того, что он стал использовать их иначе, с большей пользой для общего дела?
Нет, это невозможно… кардинал не может быть настолько глуп…
«Если это кардинал, — шепнул змееныш. — Если…»
Мысль, которую пытался транслировать иллеф-на-цате, была одновременно ужасающей и одновременно — предельно самоочевидной. Эта мысль полностью переворачивала смысл происходящего и делала все действия Рекана абсолютно логичными. У кардинала не было защиты от Безликих. Любой из них мог убить его, принять его облик, а затем начать последовательно разрушать все то, что удалось сделать Кельмару для того, чтобы военная кампания в этой части Ильсильвара развивалась успешно для энтикейцев.
— Мне не понятны причины столь строгого ко мне отношения, сир Рекан, — ровным голосом, не выказывая никаких эмоций, произнес Кельмар, отдавая пояс с мечом Ульрику Ханзу — рыцарю, возглавлявшему отряд телохранителей Рекана. — Я ни в чем не виноват.
— Надеюсь, что так, — Рекан кивнул и отвел глаза. Казалось, что ему было неприятно делать то, что он делал. — Где графиня? Я хочу поговорить с ней.
— В башне, сир. Я вас проведу.
Кардинал жестом предложил ему идти впереди. Айо вышел из комнаты, за ним последовали Рекан и Ульрик, а завершали процессию два министериала. Проходя по коридорам замка, он натыкался на взгляды своих людей — обеспокоенные, напряженные, недоумевающие.
Он чувствовал, что его люди на его стороне… по крайней мере, большая их часть.
Они поднялись по лестнице, ведущей в покои графини. Как поведет себя Рекан, когда увидит привязанную к кровати обнаженную девушку — безвольную, отчаявшуюся, с ошейником, препятствующим использованию магии, с пустыми глазами, с душой, разорванной в клочья отчаяньем и страхом? Кельмар насиловал ее время от времени, когда становилось скучно, но в последнее время поднимался в покои Сельдары все реже — ее безразличие к происходящему угнетало командора, и хотя он мог заставить ее выть от отчаянья и боли, с каждым разом пытка этого тела, практически опустившегося до уровня растительной жизни, становилась все менее увлекательной. Как отреагирует кардинал, когда все это увидит?
— Прошу вас. — Он почти повторил жест кардинала, предлагая ему войти первым, после чего легко коснулся пальцами правой руки предплечья левой.
Рекан потянулся к дверной ручке — но на половине пути Кельмар перехватил его ладонь своей.
— Что такое? — Сквозь зубы бросил кардинал, недоуменно посморев на Кельмара.
Тот не ответил. Ульрик, стоявший с другой стороны, положил тяжелую руку на плечо командора. А потом Рекан закричал.