Сияние Аполлона в этот раз было напускное, оно не слепило так, как раньше, будто лампочка начинала потихоньку перегорать. Приметив меня, он тут же завершил интервью с одним из журналистов, и подошёл.
— Михаил-Михаил! Не успели открыться, а уже наделали столько шума!
— Пытаетесь меня подколоть?
— Похоже, моей ошибкой было не выставлять никаких правил и дать вам полную свободу действий? Вы свою рекламу даже напротив моей выставки разместили, не считаете, что это перебор?
— Уже жалеете, что ввязались в спор?
— Простите, профессор! Неужели человек рядом с вами куратор выставки «Искусство в твоём сердце»⁈ — чуть не сбил его с ног подбежавший репортёр, а остальные ринулись за ним, оттесняя пребывающего, казалось, в шоке Аполлона, и окружая меня плотным кольцом.
— Пожалуйста, господин, дайте нам комментарии!
— Неужели вы сделали эту выставку только из-за спора?
— Прокомментируйте происходящее!
— Даже те, кто не интересовался искусством раньше, теперь хотят посмотреть вашу выставку.
— Работа с рвущимся Титаном стала самой обсуждаемой за последние годы!
— Пожалуйста, ответьте, господин!
— Кто вы и почему раньше не выступали на международной арене?
Я слушал поток вопросов и скромно улыбался, дожидался, пока буря стихнет, поглядывая на окружённую видимыми лишь мне тёмными тучами фигуру Аполлона. Ещё вчера его превозносили те же самые репортёры, снимая хвалебные передачи о таланте выбранных им скульпторов, а сегодня выбросили как никому не нужную вещь. Вероятно, Бог испытал такое унижение впервые. Такова суровая правда нынешней реальности.
— Меня зовут Михаил и я просто обычный человек. У меня нет никакого образования в области искусств. На эту выставку меня вдохновил наш небольшой конфликт с профессором Мусидисом. Мы говорили о том, может ли тот, кого нарекают «бездарностью» превзойти «гения», можно ли создать то, что заставит наши сердца вздрогнуть и сказать: «О, я тоже способен творить». Это привело меня к тому, что мы имеем. Так что мне стоит поблагодарить профессора. — я с улыбкой помахал мрачному Богу искусств.
— Вы считаете талант не обязательным элементом в создании шедевров?
— Я считаю, что каждый из нас талантлив по-своему, и нельзя вешать на людей ярлыки с надписью «гений» или «бездарность». Все мы склонны оценивать увиденное с точки зрения собственного опыта, однако порой нашим мнением могут манипулировать в своих целях.
— Вы имеете в виду, что, если авторитетный профессор выскажется об одном скульпторе плохо, а о другом хорошо в публичном пространстве, это повлияет на оценку критиков?
— Совершенно верно. Поэтому на нашей выставке мы предлагаем людям пережить некоторые события и решить для себя, что значит для них искусство и вдохновение. Наша цель — зарядить людей на творчество, кем бы они ни были, гениями, отмеченными самим Богом искусств, или простыми обывателями, до этого даже не интересовавшимися чем-то подобным.
— Ваши слова полны энтузиазма и веры в людей, это прекрасно!
— Восхитительно, Михаил! Вы можете задать новый тренд на искусство.
— Я буду рад, если у меня это получится. — скромно улыбнулся я. — А у вас, господа, кажется, подошло время пройти внутрь. Моя команда с удовольствием покажет вам выставку.
Репортёры ещё раз поблагодарили меня за данное интервью, а я передал их в заботливые руки нашего стаффа и направился к Аполлону. Сияния не было.
— Твоя выставка ещё даже не открылась, а ты уже, кажется, возомнил себя победителем.
— Вам кажется, профессор. Но если вы хотите сдаться досрочно, я приму ваше поражение.
— Ты смог впечатлить глупых блогеров, но что будет, когда придут настоящие критики. — Аполлон скрестил руки на груди, мрачно взирая на меня свысока. — Они понимают истинную ценность искусства.
— Я с радостью дам профессиональным критикам бесплатную проходку, мы не боимся негативных отзывов, ведь в том, что касается искусства, не должно быть правильного и ложного мнения. Кто-то назовёт то, что мы построили шедевром, кто-то хайповой пустышкой на один день, но самое главное, люди получат эмоции, за которыми пришли. Разве не это самое важное?
— Кто тебя отметил, Михаил? — холодно спросил он, глядя в мои глаза, казалось, он видит их цвет, несмотря на затемнённые стёкла очков.
— Не понимаю, о чём вы.
— Не сомневайся, я узнаю, кто ты на самом деле.
— О-о-о… И что же вы сделаете тогда? — усмехнулся я. — Попросите снять с меня метку или чего похуже?
— У меня не такие радикальные методы. Просто хочу знать врага в лицо.