1. Про дождь
Бог уселся в плетеное кресло, неспешно раскурил трубку и выдохнул тучу дыма. Солнце нахмурилось, покосилось на него укоризненно, но ничего не сказало. В сизом тумане оно казалось золотой монетой старинной чеканки, давным-давно вышедшей из обращения и сохраненной в полиэтилене лишь одним бережливым нумизматом.
Налетел ветер, ряды дымных колец сбились в плотную завесу и медленно растаяли в воздухе.
— Постыдился бы, — наконец проворчало Солнце, с утра пребывавшее в дурном настроении. — Какой пример детям подаешь.
Бог пожал плечами и, опрокинув пепельницу под ноги, несколько раз постучал по щербатому дну, пока на стеклянных стенках не осталось ни крупицы. Затем снова поставил ее на столик у кресла-качалки и щелкнул тяжелой серебряной зажигалкой.
— Да пусть делают, что хотят.
***
Пепла было безбожно много. По крайней мере, его хватило, чтобы сбиться в тяжелые тучи, начиненные потоками холодного, даром что апрельского ливня. В них утонул шпиль главной башни, флюгер на крыше Ратуши и квадратные макушки новостроек. Тротуары расцвели пестрыми зонтами, прозрачные струи упруго скатывались с боков автомобилей.
Сидящий на подоконнике Художник вздохнул и, уцепившись за облезлую деревянную раму, чуть не до пояса высунулся на улицу. Мокрая рубашка тут же прилипла к телу, на голову будто вывернули ведро ледяной воды. Художник проморгался от затекающих в глаза капель и, отыскав взглядом самую темную тучу, неуверенно попросил в пространство:
— Эй, ну Ты не грусти там. А если Тебе одиноко, лучше приходи на чай с рогаликами.
Дождь тут же унёс его слова.
Щелкнула, отрезая все звуки внешнего мира, деревянная рама.
На лестнице раздались три осторожных шага, а затем в дверь очень тихо и деликатно позвонили.
2. Про дружбу
Солнце поднатужилось и прибавило яркости.
— Семь утра! Подъем! Проснись и пой!
Утренний воздух, до того прохладно-синий, начал вибрировать, температура росла по секундам.
— М-м, — промычал Бог и перевернулся на другой бок.
Солнце зажмурилось от усердия и выдало еще порцию джоулей. Теперь на нем при желании можно было жарить яичницу.
— Вставай, лентяй! Пора на работу!
Бог только перевернулся на живот и накрыл голову подушкой.
— Ах, вот как? — Солнце даже слегка поугасло от такой наглости. Оставались крайние меры.
Пару минут ничего не происходило, и Господь с облегчением подумал, что Солнце оставило свои притязания. Однако затем ему за шиворот скользнула холодная струйка, потом еще и еще — пока подушка окончательно не размокла, и на Бога хлынул настоящий маленький ливень.
— Ай! Я же не грядка, чтобы меня поливать! — Бог подскочил, едва не свалившись с матраса. Солнце хмыкнуло и с мрачным удовлетворением убрало лейку. На алюминиевом боку красовались три розовых цветочка.
— Значит, тебе можно спать сколько угодно, а мне нет? — возмутился Творец, но все же отправился выжимать в тазик ближайшее облако.
— Я не всегда нужно людям. — Солнце следовало по небу за Богом, пока тот умывался, причесывался и вспоминал, куда вчера вечером положил нимб (последний отыскался в мешке с носками, предназначенными в стирку). — А тебя требуют постоянно. Я не нанималось секретарем! Так что будь добр, перестань жаловаться и иди отвечать на молитвы.
Бог что-то пробормотал, но Солнце предпочло сделать вид, что его это не касается.
Через пару минут все было готово к работе. Шнур от ноутбука воткнули в искрящуюся тучу, сам ноутбук подвесили в воздухе и придвинули к нему стул с расшатанной ножкой. Бог вызвал главную страницу почтового сервера, и пальцы привычно пробежались по стертым клавишам, который день подряд вводя логин и незамысловатый пароль.
— Ну… пуск. — Бог по традиции зажмурился и со всей силы ткнул в Enter.
Молитвы. Молитвы. Сотни, тысячи, миллионы молитв замигали крошечными иконками конвертов и восклицательными знаками. Они подпрыгивали, бились об экран, словно пойманные в банку мотыльки, махали разноцветными крыльями и даже тихонько верещали из динамиков: «Срочно! Срочно! Крайняя важность!»