Тишина была ему ответом.
— Я сказал, что сдаюсь! — По некой загадочной причине глас Господа звучал уже не так уверенно. — Я выхожу!
Отряд Ангельского Воинства (штаб-квартира под березой) и Соединенная Армия Кисточек (база за развесистым кустом сирени) никак не отреагировали на малодушное заявление противника. Сидеть, скрючившись за скамейкой, еще полчаса было бессмысленно.
Господь вздохнул и резко выпрямился.
Плюх! Плюх!
Два снежка, прилетевшие с разных сторон, одновременно впечатались в рукав пальто и левое ухо Бога.
— Ага! Попался! — Командиры ОАВ и САК выскочили из укрытий и с торжествующими криками повалили неприятеля в сугроб, однако не удержались на ногах и рухнули поверх военнопленного. Получилась куча-мала.
— А ну слезь с меня!
— Я бы с радостью, но меня что-то держит!
— Господи, встань с шарфа Хоктенка!
— Как же я встану, если вы меня придавили?
— Ну не знаю, возлевитируй там!
— Возле что?..
— Отдайте мой ша-арф!
— Ай! Хокть, не брыкайся, ты мне уже два раза локтем заехала!
Наконец все распутались, вернулись в нормальное положение, отряхнулись и осмотрели понесенные врагом потери, очень стараясь не упасть в сугроб снова — на этот раз от хохота.
— Ха-ха… ха… ой, не могу… не ухо, а слива…
— На себя бы посмотрела! Тебя выжимать можно!
— Кто бы говорил… ха-ха… ой… у меня живот от смеха болит…
— Может быть, нам стоит вернуться в дом? — очень неосмотрительно подал голос Бог. Смех мгновенно прекратился, и в воцарившейся тишине на нем остановились два прищуренных взгляда. Господу стало немного не по себе.
— Кста-ати… Что будем делать с пленным?
— Можно потребовать контрибуцию.
— Нимбами, что ли? Или варежками?
— Зачем нимбами? Пусть сотворит что-нибудь полезное.
— Что, например?
— Откуда мне знать? Допустим, вначале будет Слово, а потом что-нибудь еще.
— Я бы не отказался от горячего чая…
***
Кукушка высунулась было, чтобы прокуковать одиннадцать раз, но по некоторому размышлению решила поберечь голос и спряталась обратно.
— Когда же рыцарь спросил прекрасную драконессу, отчего она так печальна, дама поведала, что каждую ночь из замка таинственным образом исчезает вся вода, и она уже третью неделю вынуждена мыть голову под ледяным источником, который бьет только в самом глубоком и мокром подземелье замка… а-ах… — Вдохновенный рассказ Художника прервал мощный зевок.
В старом канделябре, чудом нашедшемся все в той же бездонной кладовке, весело потрескивала ванильная свеча. На столе примостились рядком три кружки с клубничным чаем и изрядно общипанная шарлотка. Темнота на улице делала комнату маленьким островком оранжевого уюта, центром мира на долгий-долгий вечер.
— А потом? Что было потом? — донесся с дивана сонный голос Хоктенка.
Художник и Бог синхронно потерли глаза.
— Ну, рыцарь был настоящим рыцарем, поэтому он без промедления взгромоздился на своего верного коня Дискурса… Дискурсуса… и воскликнул: указывайте путь, прекрасная леди! Я победю ваше подвальное чудовище!
Бог, до этого клевавший носом над кружкой, встрепенулся и с легким недоверием посмотрел на друга.
— Ты уверен, что рыцарь сказал именно так?
— Ты мне не веришь? — почти возмутился Художник. — Да я…
Готовящуюся тираду остановило мерное посапывание с дивана. Друзья вытянули шеи и прислушались.
— Заснула?
— Похоже на то.
— Слава Тебе! Если честно, понятия не имею, что стряслось с водопроводом у той дамы…
— Может, пойдешь спать? У тебя глаза закрываются.
— А-ха… А Ты?
— А мне пока не хочется.
Художник открыл было рот, но образ разобранной кровати возник перед глазами так ясно, что все мысли шустро собрали чемоданы и ретировались, не оставив прощальной записки.