— Ну… Понимаете… Я вчера беседовала с господином Художником в чате, и…
— Я думал, вы каждый вечер беседуете. — После непродолжительной внутренней борьбы Бог рассудил, что репутация дороже бутерброда, и забрался на высокий табурет у стены — от греха подальше.
— Да, но вчера господин Художник рассказывал мне всякие интересные истории из вашей жизни. Когда меня еще не было.
— Вот как? И что же интересного он тебе поведал?
— Ну, например, как готовил вам шарлотку по фамильному рецепту. Помните?
Судя по изменившемуся лицу Бога, он помнил. И очень хорошо.
— Д-да. И это не дает тебе уснуть?
— Не совсем. — Хоктенок хитро прищурилась. — Я решила сделать для вас такую же! Вы сможете мной гордиться!
Лицо Господа отразило сложную гамму чувств. Ситуация требовала предельной дипломатичности.
— Хоктенок, поверь, я очень благодарен тебе за инициативу, но это не самая лучшая идея. Может быть, ты приготовишь что-нибудь другое?
— Почему? — Секретарь с недоумением посмотрела на Бога. — Это же ваше любимое блюдо, правильно?
— Ну… да.
— Тогда решено! — Хоктенок ослепительно улыбнулась, закатывая рукава ночнушки. — Устраивайтесь поудобнее и приготовьтесь наблюдать кондитерский дебют первого и единственного в мире Хоктя!
Бог подпер щеку ладонью и вздохнул. Ночь обещала быть долгой.
***
Хоктенок описала вокруг кухонного стола десять кругов и начала заходить на одиннадцатый.
— В начале должно быть Слово.
Секретарь остановилась и в задумчивости постучала пальцем по подбородку.
— Интересно, какое?
Бог тактично прикрыл зевок ладонью.
— С одной стороны, неизвестно, на каком языке должно быть Слово, чтобы его услышало мироздание. Может быть, это вовсе и не Слово, а радиоволна? Или излучение? С другой стороны, желаемое лучше назвать прямо, а то мало ли…
Бог зевнул уже не скрываясь.
— Что ж, рискнем. — Секретарь вытянула руки над столом, зажмурилась и торжественно произнесла: — Да будет шарлотка!
Бздынь! С холодильника отвалился магнит с видом Назарета и, пару раз подпрыгнув, укатился под раковину.
Хоктенок открыла один глаз, убедилась, что стол девственно чист, закрыла его обратно и произнесла уже менее уверенно:
— Да будет… пирог с яблоками?
Бог уронил голову в ладони.
— Хокть, по-моему, ты не совсем верно поняла процесс.
— Нужно перевести слова в радиоволны? Я так и думала!
— Не совсем. Видишь ли, чтобы что-то создать, нужно максимально четко представлять желаемый результат.
— Вы думаете, я не знаю, как выглядит шарлотка?
— Хорошо, тогда назови мне сорт используемых яблок? Количество муки? Уровень сахара? Диаметр с учетом подгоревшей корочки? Степень пропеченности в процентах? А как насчет графика роста температуры, если принять во внимание тот факт, что духовку не протирали с июня?
Каждое слово Господа вбивало гвоздь в гроб Секретаря. Гроб был впечатляющий — сиреневый и с золотой лентой «Здесь покоится Хоктенок, мечтавшая достичь Олимпа кондитерского искусства, но безвременно почившая в Элизиуме домашнего быта. Да будет тебе духовка пухом, отважный друг!»
Хокть замотала головой, прогоняя видение.
— А без знания всего этого никак?
Бог спрыгнул с табурета и положил перед Секретарем сложенный вчетверо лист.
— Что это?
— Рецепт.
Творец полюбовался выражением лица помощницы и помахал рукой, направляясь к двери.
— Яйца в холодильнике, мука на верхней полке шкафа, масло и сахар там же. Да, и постарайся использовать не все яблоки — Солнце обидится, если останется без сока на завтрак.
Хоктенок растерянно перевела взгляд с листка на начальство.
— А вы?
— А я, пожалуй, немного вздремну. Уверен, ты и сама замечательно справишься.
Бог прикрыл дверь, дождался, пока на кухне раздастся тот неповторимый звук, который отмечает встречу лба со столешницей, и с чувством восстановленной справедливости направился в спальню.