Брови Господа сложились крышей пагоды. Вдалеке что-то громыхнуло. Бог усмехнулся и решительно засучил рукава.
***
Начинался новый день.
25. Про коньки
Художник блистал.
Изящное скольжение на одной ноге, кручение на месте, быстрый взгляд через плечо — и тройной тулуп без единой помарки! Восторженный рев трибун заглушил аплодисменты судей, побросавших таблички «6.0» и теперь рыдавших на плече друг у друга. «Какой талант, какое мастерство! — надрывался дрожащий от восторга голос из динамиков. — Несомненно, перед нами новая звезда фигурного катания!» На лед полетели букеты и плюшевые игрушки. Художник величественно кивнул трибунам и сделал круг почета по белоснежному зеркалу катка…
— Господин Художник? Господин Художник! — Хоктенок потрясла Художника за плечо. — Простите, что отвлекаю от мыслей, но с тех пор, как мы сюда пришли, вы еще ни разу не отошли от бортика.
— Что? А. Гм, да. — Художник смущенно потер переносицу, возвращаясь в реальность.
Хоктенок вздохнула. Штанины секретарского комбинезона были закатаны до колен, а хвостики задирались к потолку под особенно воинственным углом.
— Ну же, смелее! Если вы поставите коньки под углом, как я, то не упадете при всем желании. Вот так, правильно…
Художнику захотелось взвыть. Из-за ограды катка лед выглядел не таким скользким!
— Знаешь... Мне начинает казаться, что это не такая уж хорошая идея.
Хоктенок бросила на Художника недоуменный взгляд.
— Но это была ваша идея. Вы же сами сказали, что в седьмом классе сделали такой пируэт, что преподаватель по физкультуре автоматом поставил пятерку за семестр!
— Скажем так: меня слегка подтолкнули, а потом я просто не успел затормозить, и…
— Вот видите! — Энтузиазмом Хоктенка можно было забивать гвозди. — Тогда получилось, и сейчас получится. Нужно просто вспомнить движения!
— Хокть. — Художник страдальчески взглянул на Секретаря. Ноги медленно, но упорно разъезжались в стороны. — Я не умею кататься.
— Так вы же еще не пробовали!
Художник завис, пытаясь уловить секретарскую логику.
— Откуда вы знаете, что не умеете, если уже полчаса стоите у бортика? — продолжала настаивать Хоктенок, выписывая идеально ровные круги. — Я раньше вообще не знала, что есть такой кафтан…
— Тулуп.
— А попробовала — и оказалось, что умею его делать!
— Ты — другое дело.
— Почему?
— Вот потому! — Художник обличительно ткнул пальцем в Бога.
Последнего, как самого ответственного, оставили сторожить рюкзаки за одним из столиков, которыми по периметру был обставлен каток — сердце крупнейшего в Городе торгового центра. Бог заметил устремленный на него взгляд и помахал в ответ. Перед ним дымилась чашка горячего чая и лежал свежий номер «Занимательной астрономии». Художник скис.
— Он всемогущий и всеумеющий. И Он создал тебя!
— Мне кажется, дело не в этом. — Хокть покачала головой, отчего хвостики заметались, как вспугнутые воробьи. — Давайте разок попробуем, а потом выпьем шоколада, хорошо?
— Разок? Не больше? — усомнился Художник.
— Ага. — Секретарь взяла за руку несостоявшуюся звезду фигурного катания и медленно выехала на середину катка. Звезда ой-ойкала, отчаянно махала в воздухе свободной рукой и боялась дышать, чтобы пятки опять не разъехались по художественной дуге. — Вот, уже лучше. Только вы перебираете ногами, как пешеход, а нужно ехать. Скользить! Попробуйте оттолкнуться ногой вбок и немного назад.
Художник честно попробовал.
— Ничего страшного! — Хокть торопливо помогла ему подняться на трясущиеся ноги и поехала к выходу, везя за собой на буксире. — Сейчас немножко отдохнете, успокоитесь, а потом…
— Не будет никакого «потом»! Не хочу! Не могу! Не буду!
***
Бог убрал рюкзаки со стула и сочувственно взглянул на плюхнувшегося рядом Художника.
— Как успехи?
— Никак. — Художник мрачно закинул гудящие ноги на планку под столом. — И на кой черт — прости — я вас сюда позвал?
Хоктенок вздохнула и направилась к ближайшему кафетерию за шоколадом.