Наконец Художник пошевелился и медленно, будто сквозь толщу воды, потянулся за трубкой. Вытряхнул остывший пепел, набил ее заново и поджег лежащей на столе зажигалкой. Табак оказался вишневым, с легкой кислинкой, и напоминал про лето и сбор урожая в мамином саду.
Скрипнула дверная ручка.
— Все готово, пойдемте завтракать! — Хоктенок с недоумением покрутила головой. — Ой, а где господин Художник?
— У него появились неотложные дела.
Секретарь растерянно посмотрела на начальство.
— Но он ведь еще зайдет?
— Конечно, — ответил Бог и, опрокинув пепельницу под ноги, несколько раз постучал по щербатому дну, пока на стеклянных стенках не осталось ни крупицы. — У нас же вся жизнь впереди.
Эпилог
Хоктенок ехала по асфальтированной дорожке Городского парка, который только что умылся теплым апрельским дождем и теперь придирчиво расправлял листья, готовясь к дневному наплыву посетителей. Ролики поскрипывали на поворотах, выводя нехитрую песенку. Рядом бежали наперегонки ярко-зеленые дубы и клены, и в каждой капле сверкало огромное Солнце.
Внезапно дорожка вильнула, и из-за поворота показалась Сара в белой клетчатой рубашке, джинсах и тоже на роликах. Перед собой она катила коляску-трость, в которой сидел, благосклонно взирая по сторонам, щекастый карапуз. В руке у него была толстая беличья кисть № 12, и он то принимался размахивать ею, как дирижерской палочкой, то засовывал в рот и с удовольствием облизывал.
— Здравствуйте, — сказала Хоктенок.
— Здравствуйте, — с удивленной улыбкой ответила Сара и остановилась.
— Вам просили передать привет.
— Правда? Кто?
— Один хороший человек. То есть не человек. — Хокть пошарила в рюкзаке и вытащила большой пухлый конверт без надписей. — Он сказал, что вы сами все поймете.
— Ну, это вряд ли, — засмеялась было девушка, но вдруг осеклась.
Ей в руки из конверта выпал первый лист — масляный портрет формата А4. С рисунка на Сару смотрела Мадонна с младенцем, только вот у Мадонны были слишком длинные светлые волосы, а у ее сына — слишком узнаваемые вихры и улыбка. Сара перевела взгляд на косоватую «Х.» в правом нижнем углу, и у нее расширились глаза.
— Приятного чтения!
Хокть пригнулась, точно профессиональный конькобежец, и рванула с места.
Ей вслед неслись какие-то оклики, вопросы — но улыбающаяся Хоктенок уже летела вперед, и остановить ее не могла никакая сила на свете.
Конец