Пока Малакар оставался внутри скопления кварталов двенадцать на двенадцать и не возбудил какое-нибудь специальное устройство в дюриллихтовых стенах зданий, он был в относительной безопасности. Внутри каждого комплекса находилось обычно несколько людей-охранников, а команды роботов патрулировали несколько комплексов сразу. По этой причине он и прятался в тени, избегая свисавших с каждого здания фонарей, свет которых служил ориентиром для низколетящих ночных скиммеров и охранников.
Ничего не заметив на перекрестке, Малакар снова углубился в комплекс и поспешил к месту встречи.
— Справа. Один блок справа и два вперед. Механокар. Поворачивает за угол. Иди прямо.
— Спасибо.
Он пошел, считая повороты.
— Механокар уже далеко.
Соблюдая осторожность, он вернулся на один блок назад, свернул под прямым углом, прошел три блока и замер, услышав звук летающей машины.
— Где она?
— Оставайся на месте. Тебя из нее не видно.
— Что это?
— Скиммер средних размеров, он прилетел с севера на большой скорости. Сбавил скорость. Парит над улицей, где ты был.
— Боже!
— Снижается.
Малакар сверился с хронометром на левом запястье, подавил стон и ощупал рукоятки многочисленных орудий убийства, которыми был обвешан.
— Приземлился.
Он ждал. Некоторое время спустя:
— Из скиммера вышли двое. Кажется, больше внутри никого не осталось. К ним подходит охранник.
— Откуда он идет? Не из здания?
— Нет. С другой улицы. Похоже, он ждал их. Разговаривают. Охранник пожимает плечами.
Малакар чувствовал биение сердца и изо всех сил старался контролировать дыхание — как бы не переполнить легкие непривычной атмосферой Бланчена. Он вдохнул еще раз аэрозоль, шагнул. Небо над головой прорезали два транспортных корабля — один летел на юго-восток, другой — на запад.
— Команда садится в скиммер.
— Охранник?
— Просто стоит. Ждет.
Он насчитал двадцать три удара сердца.
— Скиммер поднимается. Очень медленно. Дрейфует над фронтоном здания.
Несмотря на прохладный ночной воздух, Малакар почувствовал, как на его высоком черном лбу выступили капельки пота. Он смахнул их указательным пальцем.
— Они парят. Какая-то активность. Не могу определить, чем они занимаются. Слишком темно… Вот! Свет. Они починили фонарь, который ты разбил. Они уходят в том направлении, откуда пришли.
Огромная фигура Малакара затряслась. Он смеялся.
Потом он возобновил путь к месту встречи, которое он выбрал с величайшей тщательностью, потому что Бланчен не был обычным миром…
Кроме охранников и сигнальных систем на различных высотах действовала система воздушного наблюдения. Вчера вечером, при спуске, его корабль эффективно блокировал ее и, скорее всего, сделал то же самое при подъеме. Малакар проверил хроно и вдохнул еще немного очищающие легкие пары. Он не позаботился о том, чтобы кондиционировать организм в атмосфере Бланчена, как сделали это жившие здесь охранники, рабочие и техники.
Меньше сорока минут…
На Бйанчене не было морей, озер, рек и ручьев. Не осталось ни следа местной жизни — только атмосфера свидетельствовала о том, что когда-то тут что-то существовало. В какой-то момент недавней истории бытовало мнение, что неплохо было бы привести планету в божеский вид. Предложение это было отвергнуто по двум причинам: непомерные расходы на оживление планеты и, главное, то, что ее обитаемости была противопоставлена разумная альтернатива. Консорциум промышленников и владельцев звездолетов ’ заявил, что сухая атмосфера сделает планету идеальным местом для устройства на ней склада. Консорциум предложил первооткрывателям стать их полноправными партнерами при условии, что они застроят и заселят планету.
Теперь Бланчен походил на миллионноглазый дюриллихтовый ананас. Тысячи грузовых звездолетов постоянно крутились вокруг него, а между ними и тысячами причальных доков курсировали транспортные корабли, привозя и увозя грузы. Три луны Бланчена превратились в диспетчерские центры и места отдыха. В зависимости от выпуска продукции и потребностей какого-либо определенного мира принадлежащие ему доки и складские комплексы либо кипели активностью, либо оживлялись время от времени, либо вообще бездействовали. Команды докеров перебрасывались с места на место в зависимости от того, где в них нуждались. Платили людям хорошо, на условия жизни грех было жаловаться. Но, хотя обладание складскими местами означало деньги и длительную сохранность товаров, их межпланетная перевозка обходилась катастрофически дорого.
Из-за этого товары, пользующиеся малым спросом, могли лежать без движения годами и даже столетиями. Здание, которое навестил Малакар, не открывалось вот уже без малого два земных месяца. Зная это, он не предвидел особых затруднений, если только то маленькое дельце, о котором он пронюхал, не провернут с излишней поспешностью.
Диспетчерские центры были перегружены работой, а бортовой компьютер его крохотного личного звездолета «Персей» был набит прекрасными навигационными программами, и Малакар чувствовал, что не слишком рискует, покидая ДИНАБ и вступая на территорию Объединенных Лиг, Бланчен. Если его обнаружат и убьют, то тем самым докажут, что он не прав. Если его схватят и не убьют, у них не будет другого выхода, кроме как отослать его домой. Правда, сначала его допросят под воздействием лекарств, чтобы выяснить, что он успел сделать, и поспешить исправить это.
Но если его поймают здесь, на Бланчене, во время…
Он тихо хмыкнул.
…Птичка могла бы клюнуть еще раз, располовинив другого червячка.
По хроно оставалось еще минут пятнадцать.
— Где ты, Шинд?
— Над тобой, охраняю.
— ЭТО, Шинд, должно получиться.
— Если судить по твоим описаниям, получится.
Над ними, курсом на восток, промелькнуло три транспортных корабля. Малакар долго смотрел им вслед.
— Ты устал, Командор, — сказал Шинд, вспомнив о субординации.
— Нервная усталость, только и всего, Лейтенант. Как сам?
— Немного устал. Моя главная забота, конечно, о брате…
— Он в безопасности.
— Знаю. Но он не, вспомнит наших увещеваний. Сначала ему станет одиноко, потом — страшно.
— С ним ничего не случится, и скоро мы будем вместе.
Ответа не последовало. Малакар вдохнул аэрозоль и стал ждать.
В полудреме (как долго?) он услышал:
— Вот! Вот он!..
Улыбнувшись, он потянулся и посмотрел вверх, зная, что еще несколько мгновений не увидит того, что заметили глаза Шинда.
Корабль упал, словно паук, и висел, как фестивальный воздушный шар, пока Шинд залезал внутрь. Потом он спустился ниже и протянул Малакару посадочный стержень. Малакар ухватился за него и был тут же втянут в брюхо «Персея». По пути он заметил маску Медузы с улыбкой Моны Лизы, которую нарисовал сам. Ему нужна змея, но придется пока довольствоваться червячками.
Малакар сплюнул в люк как раз перед тем, как тот закрылся, и попал на стену здания под ним.
По дороге в Италбар Гейдель фон Хаймак наблюдал, как умирают его спутники. Их было девять — все добровольцы, — кто решил сопровождать его сквозь дождевые леса Клича к городу в горах Италбару, где в нем нуждались; к Италбару, что за тысячу миль от космопорта. Чтобы добраться туда, Гейдель нанял сначала воздушное такси. Такси сломалось, он вынужден был приземлиться и поведать свою историю колонистам на берегу реки Барт, которые наткнулись на него, кочуя на запад. Теперь только пятеро осталось из тех девяти, кто, не слушая его возражений, отправились с Гейделем. Один из этих пяти уже начал потеть, другой — покашливать.
Гейдель огладил рукой песочного цвета бороду и снова принялся продирать свои черные ботинки сквозь густую поросль, скрывавшую то, что должно было быть тропой. Он вспотел, рубашка прилипла к спине. Он прекрасно помнил, что предупреждал спутников об опасности совместного путешествия.