Для всех желающих встать на путь, приводящий в жизнь вечную, но не имеющих очей, чтобы в современной жизни увидеть святость и за ней последовать, нужно обратиться к опыту прославленных святых прошлого и постараться честно следовать по их стопам. Тогда дойдем до Силоамской купели прозрения, «очистив чувствия узрим». От чего их нужно очищать? От греховных страстей: гордости, тщеславия, честолюбия, сребролюбия, гнева, чревоугодия, блуда, уныния, сомнения, лени, болтливости, злобы, обмана, лукавства, жадности, злопамятности, мстительности, осуждения, человекоугодия, пристрастности, сквернословия, многопопечительности.
Чтобы увидеть Истину, в нас «должны быть те же чувствования, что и во Христе Иисусе» (Флп.), ибо только «чистые сердцем Бога узрят». Если нам пригрезится другая истина, не принимаемая Церковью, то это соблазн змиев, который был «человекоубийца искони».
Чтобы не заблудиться, не нужно «думать о себе высоко», но, наоборот, научиться у Спасителя быть кротким и смиренным, чтобы не замутить греховным волнением свою душу и не потерять мирный дух. «Господи, верую, помоги моему неверию!»
Вера Христова есть и заповедь Его, и добродетель. Если сумеем, несмотря на все соблазны, устоять в ней, если сумеем, делая усилия над собой, мужественно побеждая сомнения, поступать согласно вере, а не лукавым соображениям, т. е. совершая веру как добродетель, то Спаситель увидит это и укрепит нас.
«Без веры угодить Богу невозможно», а можно угодить только своей гордости. Идя путем веры, мы встанем на путь святых и, по милости Божией, если пребудем в смирении, достигнем того, что вводит ученика Спасова в Собор Святых Его – любви Христовой.
Исповедь сверстнику
Мы тоже боялись. Мы тоже когда-то возмущались тем, что казалось нам «диким», «невежественным» и «отсталым» в жизни Православной Церкви. Мы (по крайне мере большинство из нас, рожденных в атеистических семьях в атеистическую пору) со стороны смотрели на православные храмы, считая, что мы их переросли и что мы знаем больше «бабушек» . Мы боялись, что Православие с его «догматами и канонами» отберет у нас нашу свободу. Мы боялись, что попадем в казарму, что нас выдернут из современного мира и загонят в «темное средневековье». Мы просто боялись, что стоит только православную проповедь впустить в свою душу, как она выгонит оттуда всю радость жизни.
Теперь мы тоже боимся. Но страшит нас уже иное. Нас страшит, что вдруг нас снова настигнет наша былая духота. Вдруг какой-то вывих произойдет в душе, в жизни – и мы снова станем рабами.
Да, раб – это не только тот, на ком висят железные кандалы. Самые прочные путы – те, которых не замечаешь. Самая страшная несвобода – это несвобода внутренняя. Контактные линзы сложнее всего найти в своем собственном глазу. Так вот, пока мы были в мире неверия, мы даже не знали, что по сути от колыбели нам уже имплантировали в глаза (точнее – в ум и сердце) «контактные линзы», которые вносили существенные искажения в восприятие красок мира. Эти линзы показывали пустоту там, где, как оказалось, было нечто значащее. Они, бывало, уменьшали действительно важное, но благодаря им же что-то мелкое разбухало в своих размерах и заслоняло небо.
Идеология и реклама (которая вместо нас придумывает, что нам должно нравиться, кем мы должны быть и чем измерять свой жизненный успех) осторожненько выкрадывали нашу свободу (точнее даже не позволяли ей родиться). За нас решали, что «молодое поколение» должно выбрать именно «пепси-колу». И вдруг мы открыли, что настоящий выбор – это не выбор между пепси и квасом, между той или другой маркой телевизора. Это выбор между смыслом и бессмыслицей.
Если моя жизнь – это лишь накопление вещей, если моя мысль погружена в торговые каталоги и телевизионные сплетни – то я и сам в мире такая же однодневка, как журнал «Товары и цены». Тогда человек – это всего лишь «покойник в отпуске». Ибо меня не было до моего рождения. И вскоре меня снова не станет – уже навсегда. Небытие выпустило меня на побывку и снова стерло. И мир даже не заметит исчезновение еще одного «потребителя», «покупателя» и «телезрителя». Тогда это бессмыслица. Тогда уместно задавать себе самому последний вопрос: Почему ты не умер вчера? Почему ты еще живешь? Какой у тебя повод к жизни?