-- Просто с ума схожу по этой мелодии! -- признался он.-- Представляешь -- субботний вечер в Америке... пиво Будвейзер... Чудесная вакханалия!
-- У вас все в порядке? -- поинтересовалась подойдя к их столику маленькая, толстая официантка, крашеная блондинка лет тридцати, мило улыбаясь им сверху вниз.
-- Все просто великолепно! -- успокоил ее Крейн, ясным, звенящим голосом.
Официантка хихикнула.
-- Как приятно слышать от вас такое!
Крейн внимательно ее изучал.
-- Скажите, вам заранее известно, когда начнется шторм?
-- Что такое? -- не совсем поняла она его и недовольно нахмурилась.
-- Ну, я имею в виду -- когда начинается шторм,-- повторил Крейн.-- Зло задувает ветер, океан волнуется, тяжело вздыхает; молодые матросы гибнут в бездонной пучине...
-- Боже! -- удивилась официантка.-- А я-то думала, вы только пиво пьете!
-- Советую вам завести якоря,-- невозмутимо продолжал Крейн.-- У вас очень опасное место. Стоит как следует подуть ветру и приливу посильнее выплеснуться на берег, как вы все, вместе с этой развалюхой, окажетесь на плаву и поплывете себе в открытое море, мимо скал, до самой Японии.
-- Я обязательно скажу боссу,-- широко улыбнулась официантка,-- что вы советуете ему завести якоря.
-- Не забывайте, дорогая леди,-- вы пребываете в большой опасности,-- с самым серьезным видом стращал ее Крейн.-- Вы конечно, думаете, что это не так,-- никто никогда не говорит искренне. Никто никогда не говорит вам и сотой доли истины -- истины перед Богом.-- И через стол, из кучки монет возле локтя, подвинул официантке десятицентовик.
-- Не будете ли вы столь любезны, не опустите ли эту монетку в щель автомата? -- Крейн делая вид, что это формальная просьба посетителя.
-- Что вам хочется послушать?
-- "Даунтаун".
-- Опять? -- Официантка скорчила кислую гримасу.-- Да она у меня уже в ушах звенит!
-- Это все потому, что вы сердитесь.
Официантка, взяв со стола десятицентовик, опустила его в автомат -снова заиграла пластинка "Даунтаун".
-- Она надолго меня запомнит! -- Крейн поглощал жареную картошку, политую кетчупом.-- Как только задует ветер или начнет вздыматься океан. Нельзя прожить всю жизнь -- и чтобы о тебе так никто и не вспомнил.
-- А ты любопытный гусь! -- Стив, улыбнулся, смягчая вложенную в эти слова иронию,-- вот не думал, что выпалит такое.
-- Да ничуть я не любопытный! -- не согласился Крейн, вытирая кетчуп с подбородка.-- Обычно я так себя не веду. Впервые в жизни, кажется, флиртую с официанткой.
-- Ты считаешь это флиртом? -- засмеялся Стив.
-- А разве нет? -- огорчился Крейн.-- Но что же это такое, черт побери, если не флирт? -- И бросил на Стива оценивающий взгляд.-- Можно мне задать тебе один вопрос? Ты закадрил эту девчонку, с которой я часто вижу тебя в городе?
-- Минутку.-- Стив отодвинул в сторону тарелку.
-- Мне не нравится, как она ходит,-- осторожно произнес Крейн.-- Как... кокетка. Нет, предпочитаю шлюх.
-- Лучше оставим этот разговор,-- предложил Стив.
-- Ради Христа! Я-то думал, ты хочешь стать моим другом. Сегодня утром ты продемонстрировал мне дружеский, прочувствованный до конца жест. В этой калифорнийской пустыне -- Гоби Лос-Анджелеса, Камарге культуры,-- протянул мне руку, предложил сосуд с водой.
-- Я в самом деле хочу стать твоим другом, само собой. Но все же есть определенные границы...
-- У слова "друг" нет никаких границ! -- хрипло возразил Крейн и полил пивом жареную картошку, уже политую кетчупом.-- Знаешь, я изобрел нечто возбуждающе -- для вкуса. Позволь, я кое-что расскажу тебе, Денникот. Дружба -- это безграничное общение. Спроси у меня что-нибудь -- и я отвечу. Чем основательнее дело, тем полнее ответ. Ну, а какое у тебя представление о дружбе? Правда только о пустяках, тривиальных вещах, а об остальном молчок? Лишь лицемерие, и все? Боже, тебе бы воспринять хоть малость от моего брата. Хочешь знать, почему я называю имя Китса и сразу за ним, не переводя дыхания, имя брата? -- В голосе его звучал явный вызов, он еще больше ссутулился над столом.-- Потому что он обладал чувством внутренней чистоты.
Крейн задумчиво скосил глаза на Стива.
-- У тебя это тоже есть. Потому я и сказал себе, что ты единственный из всего нашего курса, кто задал мне вопрос -- зачем я это сделал.-- Он помолчал.-- Да, у тебя тоже. Душевный подъем. Я могу судить -- слышал, как ты смеешься, видел, как спускаешься с крыльца библиотеки, поддерживая под локоток свою девушку.
Опять умолк, подумал и продолжал искренне:
-- Я тоже способен на душевный подъем, но приберегаю его для другого.-На лице его появилась таинственная гримаса, вызванная каким-то внутренним позывом.-- Но вот в отношении чистоты... право, не знаю. Может, и тебе тоже об этом ничего не известно... Присяжные совещаются... Но я-то хорошо знал брата. Не хочешь узнать, что я имею в виду, говоря о внутренней чистоте?
Ему необходимо выговорится, это ясно,-- молчание сделало бы память чем-то невыносимым.
-- Это означает обладать каким-то набором личных нравственных стандартов и никогда их не нарушать. Даже если от этого больно, никто ничего не знает, это всего-навсего крошечный формальный жест, о нем девяносто девять процентов из ста и не думают.
Крейн, вскинув голову, с удовольствием прислушивался к своему любимому "Даунтауну", хотя говорить приходилось громко, напрягая голос, чтобы перекричать автомат.
-- Знаешь, почему моего брата не выбрали капитаном футбольной команды? Его кандидатура выдвигалась, все уже было заранее оговорено -- вполне логический выбор; все ожидали, что так оно и будет. Скажу тебе, почему его все-таки не выбрали: в конце сезона он отказался пожать руку капитану команды прошлого года, а у того немало голосов и он, конечно, повлиял бы на исход выборов. А пожать ему руку мой брат отказался потому, что считал этого парня трусом. Капитан, а идет только на схватку вверху; схваток внизу, на земле, куда более опасных, избегает. Не идет и на блокировку, если столкновения отличаются особой резкостью и грубостью.
Может, больше никто из команды этого не замечал, кроме моего брата, а может, они еще сомневались и он этим пользовался к своей выгоде. Но мой брат все отлично понимал. Потому не пожал ему руки -- не в его привычках пожимать руку трусам,-- и в результате капитаном выбрали другого игрока. Вот что я имею в виду под нравственной чистотой.