— Горшок, — повторил с благодарностью Маннихон, думая о своем будущем автомобиле — «ланчиано».
— Минус второй, — Крокетт принимал из рук официанта стаканчик «Джэка Дэниела». — Этот твой раствор, судя по всему, оказывается фатальным по отношению к организмам, с которыми проявляет сродство. Но вопрос заключается в том, на самом ли деле это минус.
— Ну, это покуда выяснить невозможно… одеревеневших, загубленных им мышей заперты в холодильнике!
— Негативная реакция подчас та же скрытая позитивная. Все зависит от того, с какой точки зрения к ней подходить, продолжал Крокетт. — Вполне естественный цикл восстановления и разрушения. И то и другое оказывается на своем законном месте, когда наступает время. Этого нельзя упускать из виду.
— Нет, что ты, — смиренно откликнулся исследователь, решительно настроенный никогда этого не делать.
— Если подходить к проблеме с коммерческой точки зрения, — рассуждал далее Крокетт, — то посмотри на ДДТ. Миксоматоз, но бесценен для Австралии, где всю территорию заполонили кролики. Никогда не симпатизировал этому серебряному карасю…
Карася они позаимствовали из аквариума, стоявшего на столе у дежурной, и в 12.56 дня опустили его сначала в чистый «Флоксо», а затем в раствор Маннихона. Никак не скажешь, что карасю пришелся по вкусу «Флоксо» — он стоял на голове в стеклянной колбе и вздрагивал всем тельцем каждые тридцать шесть секунд, но все же остался жив; после двадцатисекундного пребывания в растворе Маннихона испустил дух и, мертвый, занял свое место в холодильнике, рядом с восемнадцатью трупиками мышек.
— Нет, — подтвердил Крокетт, — совсем не нравился…
Посидели молча, выражая соболезнования по поводу кончины серебряного карася.
— Итак, повторим все по порядку, — предложил Крокетт. — У нас в руках вещество с необычными свойствами. При нормальной температуре оно нарушает неустойчивый баланс обычно связанных между собой молекул жидкости. Смешно и говорить о расходах на его производство — просто мелочь. В крошечных количествах следы минералов почти неразличимы. Далее: это вещество высокотоксично для одних организмов и вполне безвредно для других. Право, не знаю, но… по-моему на этом можно кое-что заработать… У меня предчувствие… — И резко осекся, словно сомневаясь, делиться ли с коллегой своими мыслями. — Можно найти такое место, где возможно… Желтый, желтый, постоянно желтый цвет… Что, черт подери, представляет собой этот желтый цвет, который не дает нам покоя, как кролики в Австралии? Ответим на этот вопрос — выясним все!
— Ну, надеюсь, к концу года мистер Полсон повысит нам с тобой зарплату. По крайней мере премия к Рождеству обеспечена, — заметил Маннихон.
— «Премия»? — Крокетт впервые повысил голос. — «Повысит зарплату»? Послушай, парень, ты случаем не помешался?
— Нет. В моем контракте указано: все, что я открою, разработаю, принадлежит компании «Фогель — Полсон». За это… А у тебя контракт составлен иначе, не как у меня?
— Кто ты такой, парень? — пренебрежительно бросил Крокетт. — Пресвитерианец?
— Нет, баптист.
— Ну, теперь понимаешь, почему мы для этого разговора ушли из лаборатории?
— Наверно… — Маннихон оглянулся на стойку бара и на трех сидящих за ней дам в мини-юбках. — Атмосфера гораздо уютнее…
— «Уютнее»! — Крокетт фыркнув, произнес нецензурное слово. — У тебя парень, своя компания, да? Где зарабатываешь?
— «Своя компания»? — не понял озадаченный Маннихон. — На что она мне сдалась? Зарабатываю я семь тысяч восемьсот долларов в год, не считая налогов, платы врача, которые следят за моими детьми, страховки… А у тебя?
— Четыре или пять. Может, даже семь — кто их считал? Одна — в Лихтенштейне, две — на Багамских островах, еще одна — на имя разведенной тетки — нимфоманки, на законном основании проживает в Искии.
— В твоем-то возрасте! — с восхищением произнес Маннихон. — Двадцать пять лет и три месяца… Но для чего тебе столько?
— Э-э, бросаю время от времени кость и Полсону: низкотемпературная обработка полиэфиров, процесс кристаллизации для хранения нестойких аминокислот, — в общем, такие вот пустячки. Ну, а у Полсона от благодарности слюнки текут. — Он помолчал. — Но если речь заходит о чем-то действительно стоящем, то я, парень, ни за что не побегу в управление крутя хвостом, как гончая с куропаткой в зубах. Скажи мне приятель ради Христа, чем ты все это время занимался? У меня четыре патента на имя компании — обработка стекловолокна — в одной только Германии. Ну а что касается низкосортных бокситов…