— Сколько времени отнимала у него работа, примерно?
— Э-э… часов двадцать в неделю?
Генеральный прокурор обозначил скептически поднятую бровь на заплывшем лбу.
— Ну, десять часов, это точно, — уверенно заявила Мод.
— И тем не менее, ему не хватало времени, чтобы предаться с вами… скажем… нормальным занятиям?
— Да хватало ему времени. Я не переставала говорить обо всем, что можно было сделать вместо того, чтобы торчать дома и пялиться в телевизор. Но ничего не менялось. Он продолжал сидеть и читать книги. — Мод повернулась к публике за сочувствием. Засверкали фотовспышки. — Или писать вещи.
— Рекламные слоганы?
— Нет… вещи.
Обвинитель дал миссис Дулут время собраться с чувствами.
— И уж до кучи, он оставил работу. Сто тысяч долларов в год… а ведь он только начинал. Знаете, что он решил делать вместо этого? Перебраться за город и жить на те деньги, что скопил. Оказывается, он постоянно откладывал их, экономил, и это в то время, когда мы вечно сидели дома и умирали с голода! Именно поэтому я была вынуждена потребовать развода.
— Не сложилось ли у вас впечатления, миссис Дулут, что ваш муж мог быть «блаженным», как принято говорить?
— С головой не в порядке? Конечно! Подумать только, он из приличной буржуазной семьи. Двести тысяч долларов годового дохода. Его бедные родители до сих пор не возьмут в толк, почему у него не заладилось. Это так трагично, что я готова расплакаться.
Словно в подтверждение жемчужная слеза, скатившись по щеке Мод, разбилась о богато наполненный корсаж.
— Достаточно, миссис Дулут.
Следующий свидетель изъяснялся настолько бессвязно, что секретарю суда удалось составить лишь конспект этого выступления. Мисс Наусикаа Хотчкисс являлась почетным преподавателем отделения английского языка и литературы университета Квебека, где подсудимый получал свой диплом пятнадцатью годами ранее. Мисс Хотчкисс заявила, что Эдвин Лоллард был способен читать, не шевеля при этом губами, писать печатными буквами и рассказывать длинные стихотворения наизусть; он любил поспорить на классных занятиях, но очень редко раскрывал рот во время хоральных песнопений… Защита оспорила приобщение этих сведений к протоколу на том основании, что, поскольку обвиняемый предстал перед судом не по поводу уровня своей образованности, то свидетельство мисс Хотчкисс к делу не относится и служит только тому, чтобы настроить против него присяжных. Обвинение возразило, что, хотя представленные сведения и не относятся к делу напрямую, они выявляют антисоциальные склонности в характере обвиняемого, приведшие его в дальнейшем к совершению преступления, за которое он теперь и предстал перед судом. Возражение обвинения было отклонено, однако, прения сторон так взволновали мисс Хотчкисс, что ее выступление, продлившееся еще полчаса, не представило никакой возможности понять, в чем именно состоит его смысл. В то время как собравшиеся вежливо не обращали внимания на патетические бредни мисс Хотчкисс и продолжали болтать между собой, обвиняемый, похоже, пребывал в состоянии все возрастающего возбуждения. В конце концов, он закричал на весь зал:
— Эта… эта идиотка — преподаватель английского! Преподаватель английского… ха!
Судебный медик, находившийся в зале, вынужден был ввести успокоительное обвиняемому, внезапно впавшему в бешенство.
— Пожалуйста, продиктуйте ваше имя, чтобы облегчить работу секретарю.
— Андерсон. А-Н-Д-Е-Р-С-О-Н. Джек Андерсон.
— Ваша профессия, мистер Андерсон?
— Старший помощник специалиста-консультанта в Кредитном Товариществе Кленового Листа. Наш девиз: «Занимайте сегодня — возвращайте послезавтра». Двадцать лет я в этом деле, и в первый раз…
— Спасибо, — сказал генеральный прокурор, поправляя пелерину на правом плече. — Просто расскажите Суду, что привело вас к знакомству с обвиняемым?
— Я занимался его заявкой. Это было два года назад.
— Каков был размер выданной ссуды?
— Ну, он просил миллион, однако нам удалось убедить его взять три. Кажется, этого не стоило делать. Наша компания не очень крупная, хотя мы уже двадцать лет на рынке. Я говорил об этом? Мы не имеем возможности изучать каждую заявку столь тщательно, сколь нам бы хотелось. Как вы, возможно, помните, экономика в тот год нуждалась в хорошем подстегивании, и учетная ставка Федерального Резервного Банка тому благоприятствовала. Данная ссуда должна была принести нам кругленькие семнадцать процентов. Но вы знаете старую пословицу: лучше синица в руках, чем журавль в небе.