Даже в свободные от работы часы он бывал безупречно педантичен. Мы вышли из «Плазы» к ожидавшему такси, и он твердым голосом сказал шоферу:
— Вилидж, пожалуйста. Ресторан «Томпсон энд Бликер».
Он придержал для меня дверцу, и в следующий момент машина помчалась по Пятой авеню мимо магазинных витрин, которые казались мне к тому времени уже старыми друзьями.
Это был мой последний вечер в «Плазе». Мы с Эланом и Мэри должны были переехать в двухкомнатную квартиру пансиона гостиничного типа и заранее радовались независимости, которую нам сулила тамошняя кухня. Единственный недостаток — квартира находилась на десятом этаже. Но я решила, что преодолею свой страх перед лифтами.
— Как вы обживаетесь в Нью-Йорке, мисс Слейд?
— Очень хорошо, спасибо. Господин Мейерс подыскал нам очень милую квартиру…
Уже почти неделя прошла, как я приехала в Нью-Йорк. Мне недоставало английских газет и английских голосов по радио и, разумеется, ритуального послеобеденного чая. Недоставало извивавшихся лондонских улиц, тихих парков и георгианской изысканности Мейфейра. А больше всего норфолкского неба, широкой водной глади и зарослей камыша, за которыми виднелись неумолкавшие водяные мельницы, каменных стен и неподстриженных лужаек моего дома.
— А как вам нравится Нью-Йорк, мисс Слейд?
— О! Очень нравится! Мне нравятся музей Метрополитен и Вулворт-билдинг, отдел готового платья у Бергдорфа Гудмана, превосходные пломбиры у Шраффта, кафе Элис Фут Макдуглас и эти водопады на крыше Билтмора, и бесконечные авеню, и надземные железные дороги, и огни Бродвея… Все это так ново и впечатляюще! Я пыталась уговорить Пола отвезти меня в какой-нибудь кабачок, но он не захотел.
— Я бы тоже не посоветовал! Существуют разные кабаки, где нелегально продают крепкие напитки, и кроме того, людям с положением господина Ван Зэйла не пристало заглядывать туда, чтобы выпить чего-нибудь покрепче. У него есть привилегии иметь все в достатке в любом другом месте… Вы еще не были в Вилидже? Нет? Хорошо, я думаю, мы пообедаем у Моури, а потом отправимся к Барни — это самый большой и фешенебельный ночной клуб в городе, то и другое в Вилидже, в стороне от обычного маршрута господина Ван Зэйла. Он любит рестораны в центральной части города и достаточно стар, чтобы не считать Вилидж неприятным районом…
Я виделась с Полом ежедневно, хотя иногда он бывал настолько занят, что забегал всего на несколько минут. Однако он сводил меня в театр на «Прошлое» Поумерлоя — очень забавную комедию о девушке с внебрачным ребенком, а на следующей неделе мы собирались пойти на высоко оцененную новую постановку «Иоланты» в Плимуте. Метрополитен Опера была закрыта на летний период, но он и так вряд ли повел бы меня туда, опасаясь, что это может вызвать нежелательные разговоры, да кроме того я и не разделяла его страсть к опере. Меня больше интересовало, как бы научиться танцевать новейшее танго, но Пол питал отвращение к современным танцам и продолжал реагировать на слово «чарльстон», так, будто речь шла просто о каком-то городке в Южной Каролине. Однако я быстро забывала об этих его предрассудках девятнадцатого века каждый раз, когда мы обедали вместе в интимной обстановке номера в «Плазе», после чего, уже в постели, я снова видела в нем мужчину, которого любила в Мэллингхэме.
— Как вы нашли господина Ван Зэйла? — любезно спросил Теренс О'Рейли, когда мы подъезжали к площади Вашингтона.
— Обворожительным, как всегда… великолепным! — ответила я вызвав у него смех, и внезапно поняла, что раньше никогда не слышала смеха О'Рейли.
Мне показалось непонятным, почему он явно преувеличенно старался быть очаровательным кавалером, но к этой минуте настроение мое поднялось, и меня перестали терзать подозрения.
Мы остановились у ресторана «Моури» в нижнем конце небольшой старомодной улочки, и через импозантный вход с колоннами прошли в дышавший достоинством зал. Ничем не декорированные стены, освещавшиеся через зарешеченное окно, создавали атмосферу итальянского ресторанчика, что полностью подтвердило и меню.
О'Рейли заказал содовую воду и, когда ее принесли вместе с ведерком льда, вытащил из кармана плоскую фляжку.
— Виски, — предложил он, когда я округлившимися глазами посмотрела на фляжку.
Я подавила в себе воспоминание о том, как мой отец говорил, что ни одна приличная женщина не станет пить виски. В Риме было бы просто нелепо не делать того, что делают римляне, особенно если нет ничего другого.