Этого он не мог допустить ни при каких обстоятельствах. Понимая, что ему необходимо обязательно встретиться с Кукушкиным, магнат написал такое письмо:
"Уважаемый Василий Васильевич, я хоть и не читал ваших мыслей, но они мне известны. Что я вам плохого сделал? Ведь я вам и так пожертвовал троих своих знакомых, которых вы проглотили, как удав. Понимаю, что вы хотите проглотить и меня. Предлагаю пока переговоры. Если не хотите со мной встретиться, сообщите, на каких условиях вы согласны оставить меня в покое".
Курочкин доставил Кукушкину письмо, как только обнаружил его в почтовом ящике. Послание Хитроумова рассмешило Васю. На мгновение он даже представил миллионера на коленях и с протянутой рукой...
- Переговоры? Ах, переговоры! - смеялся, прохаживаясь по комнате, Кукушкин. - Какие могут быть переговоры с жуликом и проходимцем. Тезка, как ты считаешь? Помиловать или проглотить?
Курочкин сидел в кресле, наслаждался обилием цветов в комнате и посматривал на Кукушкина как на великого мага и волшебника. Он догадался, что речь идет о том самодовольном субъекте, который представился ему папой римским, и категорически сказал:
- Проглотить! Живьем!
- Нет, я его сперва поджарю, полью соусом, посолю, поперчу...
- Фраерно! - похлопал в ладоши Курочкин, ужасно довольный, что ему так легко простили очередное нарушение конспирации...
- А ты как думал, - Кукушкин одарил его взглядом Наполеона и пренебрежительно высказался о Хитроумове: - Я это старое и потное Мясо жрать не собираюсь. Я его заставлю прийти с повинной! Только тогда я оставлю его в покое.
В комнату вошла принаряженная Оля, ослепив своей красотой двух Василиев.
- Кого это ты собираешься заставить повиниться? - она покрутилась перед зеркалом, любуясь бриллиантовыми сережками, которые приколола вместо пуговиц. Ожерелье из полудрагоценных камней у нее висело на поясе, в волосах блестели перстни и брошь. Дорогое велюровое платье было надето задом наперед. Тем не менее она была обворожительна.
Закрыв удивленному Курочкину рот, Оля обратилась к Кукушкину:
- Василечек, я хочу за тебя замуж.
- Как, еще раз? - рассеянно спросил Вася.
- А ты еще ни разу на мне не женился, - капризно возразила она, надевая золотые браслеты на ноги. - Я официально замужем за Курочкиным...
- Да, она замужем за мной! - воскликнул Вася из Москвы и приподнялся в кресле.
- А я хочу выйти замуж за тебя, - Оля повесила часы-кулончик с цепочкой на ухо и кокетливо хихикнула: - Я хочу быть твоей кукушечкой!
- Оля, подумай, это добром не кончится, - заговорил умоляющим голосом Курочкин. - Оля! Оль...
- А тебе в благодарность за твою любовь я подарю вот такую маленькую кукушечку, - она мизинцем ткнула Курочкина в нос, после чего тот сел обратно в кресло. - А может, кукушонка... Не знаю...
Курочкин обиделся:
- Не надо мне твоих подарков. Я сам... я сам умею, я сам знаю...
- Ну что ты умеешь?! Ну что ты знаешь?! Закончил этот самый... институт культуры... сдуру. Самое большое достижение в твоей жизни - это то, что ты попал на мясокомбинат. Хоть с людьми встречался каждый день...
- Я вс-стречался с участниками художественной самодеятельности.
- Ну конечно, теперь они называются участниками самодеятельности. Да еще и художественной. Они умели воровать творчески, с художественным вкусом. А-я-яй, вот это артисты!
- Оля, что с тобой? Я тебя не узнаю, - Курочкин в отчаянии развел руками.
- Что-что?! Ты хочешь сказать, что ты меня знал?! - Оля всплеснула руками и притопнула босоножком (на другой ноге у нее был тапочек). - Конец света! Мальчик мой, да ты хоть знаешь, что женщину еще не разгадал ни один человек на свете?
- Это точно, - ухмыльнулся Кукушкин. - Что верно, то уж верно...
- Господи, а ты откуда знаешь? - набросилась Оля на него. - Тоже мне, знаток женской психологии нашелся.
- Ну куда уж мне вас знать, если вы сами себя не знаете, - Кукушкин понял, что Оля хотела его любви. Вернее, его взаимности. И клоунаду ей захотелось разыграть от отчаяния.
- Василечек, когда же будет наша свадьба? - спросила она у Кукушкина уже серьезно.
- Не знаю. Может, через неделю, а может...
Вася задумчиво, пожал плечами. Сейчас он думал только об одном: как поставить на колени Хитроумова.
На другой день Вася Кукушкин поднялся в шесть утра. Оля еще спала.
- Кто рано встает, тому Бог дает, - прошептал ей Вася на ухо и после кофе сразу отправился к знакомому грузчику из мебельного магазина Грише.
Дверь Кукушкину открыла Гришина жена.
- На кухне! Отсыпается! - ни о чем не спросив, сердито сказала она и сразу ушла, проклиная свою судьбу: - Господи, откуда он взялся на мою голову! Господи, и почему я не прошла мимо, когда встретила его впервые! И за что мне такое наказание...
Гриша спал на раскладушке одетым. Храп его был похож на рев бульдозера.
Из опыта Вася знал, что самый первый человек в любом магазине или гастрономе - это грузчик. Даже завмаг не может знать, какой товар придет к нему завтра, а грузчику известно об этом за неделю. Поэтому Кукушкин предусмотрительно прихватил с собой коньяк и целый термос кофе.
Деловой разговор он начал еще в стадии Гришиного "перегарь-сомнабулизма":
- Привет, Гриша! Бухнуть хочешь? Хочешь, по глазам вижу. Понимаю, понимаю, можно не любить человека, можно лишить его премии или заставить ходить голодным, но не дать человеку опохмелиться - это обыкновенный садизм. Тебе повезло, Гриша, что у тебя есть друг Кукушкин.
Как только Вася начал медленно цедить коньяк в колпачок от термоса, Гриша перестал храпеть, сквозь сон улыбнулся, пошевелился и застонал.
- Гриша, мне нужен такой диван-кровать, какого нет даже у премьер-министра Японии, - проникновенно сказал Кукушкин и перешел к внушению: - Понимаешь, диван-кровать! Один всего-навсего, один! И все. Ты мне друг, и ты обязан мне помочь. Повторяю, мне нужен диван-кровать! Диван-кровать такой, на который можно положить только Венеру, ты меня понял?
Гриша во сне начал что-то бормотать. Потом стал задыхаться, вертеться, судорожно глотать воздух. Наконец, несколько успокоившись, более-менее внятно сказал:
- Четвертак на бочку и флакон сверху.
Вася вложил бутылку в протянутую руку и помог ему приподняться. Гриша жадно выпил несколько глотков коньяка, затем несколько раз с облегчением крякнул от удовольствия и наконец открыл глаза. Но проснулся он еще не полностью, хотя уже сообразил, что пахнет "наваром".
Кукушкин помахал у него перед глазами пятидесятирублевкой, и Гришин сон сразу пропал. Он разболтал коньяк, пополоскал им рот и с ревом поднялся.
- Сегодня в половине десятого привезут арабскую мебель. Будь с машиной начеку, - сказал он бодро, выхватил из Васиной руки ассигнацию, плюнул на нее и прилепил себе на лоб.
А перед обедом Кукушкин позвонил Хитроумову на работу и договорился о встрече через час. Но на встречу Вася не пошел. Звонок был отвлекающий. Через час Вася привез на квартиру Всеволода Львовича арабский диван-кровать.
Рита и Виктория. Леопардовна очень обрадовались подарку. Льва Борисовича дома не было. Согласно расписанию он в это время выгуливал Элонку. А взамен изумительного дивана, который Вася преподнес женщинам от "чистейшего сердца и огромной души", он попросил два поцелуя в щечку и не нужную им старую железную кровать. Якобы для коллекции.
Виктория Леопардовна и особенно Рита без всякого сопротивления отдали ему "груду железа" и вдобавок надарили ему поцелуев на месяц вперед.
Вася выглядел в их глазах истинным джентльменом, который, прежде чем начать ухаживание, преподносит дорогие подарки. А Виктория Леопардовна грешным делом даже подумала, хотя к наивным ее не отнесешь, что этот голубоглазый Кукушкин пытается ее обольстить.