- Я бы тебе сказал, Федя, но я решил больше не употреблять слов, которых не печатают в газетах, - ответил он с достоинством человека, которому хамить не позволяет талант.
- Тогда хоть тридцать восемь копеек? - это была стоимость маленькой бутылочки лосьона.
Кукушкин вежливо его куда-то послал и умолк. Сначала в трубке было тихо, затем затрещало, и Вася услышал, словно из испорченного радиоприемника: "Вот хмырь... пропил все до копейки... ох бедная моя головушка... а еще интеллигента корчит, чмо гороховое... Ну что же... как говорил Ильич, мы пойдем другим путем..."
"Ну, за хмыря и чмо ты еще у меня получишь", - беззлобно улыбнулся Вася и бросил трубку.
Не успел он умыться и привести себя в порядок, как ему позвонила Люба, продавщица из гастронома и главная кормилица его надежд и веры в человека. Учитывая тот незначительный фактор, что Вася уже был должен ей несколько зарплат и два года откупался обещаниями жениться, ответил любезно:
- Любуся, рад тебя слышать. Где ты пропадала?
- Ничего себе, сам меня избегаешь и меня же еще упрекаешь? удивительно, но слова и мысли ее полностью совпадали. - Я тебе только тогда и нужна, когда у тебя пусто в кармане да голова трещит на похмелье.
- Любочка, завязал! Клянусь твоим единственным ребенком, что завязал...
- Да ты же весь в узлах, - вздохнула она и заговорила соскучившимся голосом: - Ладно, Васюта, я сегодня получила зарплату. Премию тоже отвалили, квартальную.
"Ну, с этого и начинала бы!" - обрадовался Кукушкин, с ужасом осознавая, что не так-то легко начинать новую жизнь.
- Странно...
- Что странно, Вась?
- Странно то, что у вас еще не отменили зарплаты и премиями балуют... И это в то время, когда голодный простой советский народ...
- А говоришь, завязал, - Люба решила, что он уже "выпимши".
- Любуся, да не сойти мне с этого места: я только из постели!
- Ничего себе, я уже успела червонец наварить, а ты еще дрыхнешь. Ну ладно, Васюта, я сдаю смену в шестнадцать ноль-ноль. Подскочи на тачке, у меня будет пара сумочек. "А потом будет все остальное", - мысленно добавила она.
- Люба, ты же сама знаешь: как скажешь, так и будет, - послышалось твердое обещание.
- Ну тогда целую тебя, мой мартовский котик! - она чмокнула в трубку, а Васе показалось, что не так уж и плохо жилось ему по-старому.
До шестнадцати ноль-ноль еще оставалось больше четырех часов, и Кукушкин решил позавтракать. Достав из холодильника позеленевшую колбасу, он поджарил ее, и с черствым хлебом она пошла за милую душу. В доме, кроме чая, ничего не оставалось, и на десерт пришлось включить телевизор.
В пятнадцать ноль-ноль он спустился во двор и минут пятнадцать заводил автомобиль. "Жигуленок", доставшийся ему от жены, уже требовал ремонта. Кукушкин давно решил его продать, но никак не мог найти подходящего клиента, а ездить в комиссионный - не было времени. Кроме того, Вася считал, что молодой мужчина в его годы без личного авто - все равно что молодая женщина без обеспеченного мужа. Да и жаль расставаться с железным другом, который не раз тебя выручал.
Без пяти шестнадцать он подъехал к гастроному, где работала Люба, и припарковался за углом. Возле заведений подобного рода ему еще не приходилось останавливаться у парадного. Вася всегда встречал ее с черного хода и помогал подносить сумки. Люба была безмерно счастлива и буквально таяла, когда он целовал ей руку. Вася знал, что делает, ибо в такие минуты она готова была отдать ему самое дорогое... Кукушкин, разумеется, дешевого не брал: благодаря Любе, в его комнате стояли холодильник и телевизор, спал он на подаренном диване, да и в трудные голодные дни, когда ему приходилось искать работу, Люба приходила на помощь. И упорно продолжала верить, что самое дорогое он когда-нибудь найдет в ней самой.
Сейчас он прохаживался возле своего автомобиля в ожидании приятной встречи. "А почему бы мне действительно не жениться на Любе?" - спросил он у себя и обернулся в сторону открывшейся двери. Сначала ему показалось, что вышла Люба, таща тяжеленную сумку, и он поспешил ей навстречу. Но это была совсем другая женщина, немного старше Любы, но гораздо привлекательней. Кукушкину она показалась даже красавицей...
"Ну что баньки вытрищив, взял бы и помог! - промелькнула резкая мысль в голове незнакомки. Затем она улыбнулась: - А ты ничего, даже за первый сорт сойдешь".
- Второй сорт не держим! - Вася мгновенно поймал ее мысли и подхватил сумку. - Разрешите представиться - Василечек! Объем груди - метр двадцать. Рост - метр восемьдесят. Оклад - двести пятьдесят. Женат один раз. Разведенный. Алиментов не плачу. Ищу подругу жизни, - он сначала поклонился, затем поцеловал ей руку.
- А вы ничего не утаили о своих достоинствах? - еще шире заулыбалась она.
- Могу даже представить справку от врача, что здоров и никаких отклонений от нормы.
- О, этого более чем достаточно, Василек. Ну что же, в таком случае меня зовут Мариночка. Очень приятно...
- Нет, нет, так, как мне приятно, никому не приятно. - Вася начинал входить в свою привычную роль обольстителя.
- Я это уже поняла: пришел, увидел и... схватил! - Марине понравилась его самоуверенность, и она этого не скрывала. - "Подумаешь, нахальство, зато второе счастье!"
"Ну дает, крашеная шмара, мы еще посмотрим, кому - счастье!" - Васю внутри немного передернуло. Борясь с самолюбием, он показал на автомобиль:
- Прошу, моя королева, карета подана! Сочту за честь доставить вас по назначению.
- Василечек, так вы же не сказали о своем главном достоинстве! завосторгалась иронично Марина. - А-я-яй, разве можно так...
- Виноват, исправлюсь, - поклонился он, подбежал к машине и открыл переднюю дверь.
- Спасибо. Как мило, как мило! Против вас просто невозможно устоять, она почувствовала себя почти семнадцатилетней.
Кукушкин, истинный джентльмен, помог сесть ей в машину. Но закрыть кабину не успел. Сначала ему показалось, что с неба на него что-то свалилось. Но когда увидел поднятую руку Любы и приближение второго удара, нырнул головой в кабину, прямо на колени новой знакомой. Сумку пришлось выпустить, и из нее вывалились продукты из серии "Вам и не снилось". Марина от неожиданности вскрикнула...
Люба успела схватить Кукушкина за ремень брюк и начала извлекать из машины, приговаривая:
- Ах ты мой Василечек, ах ты мой цветочек... Убью гада!..
- Любка, перестань! Перестань, прошу тебя, я тебе все сейчас объясню, Кукушкин ухватился за ручку тормоза.
Люба поняла, что вытащить его из кабины не удастся (для этого ей пришлось бы перевернуть машину). Тогда она придавила дверкой ему спину, выхватила из перевернутой сумки палку копченой колбасы и начала молотить его по чему попало. В голове ее Вася прочитал только одну мысль: "Убью гада!" и заорал не своим голосом. Но Люба была неумолима. Маринка наверняка была той классической каплей, которая переполнила чашу терпения. Со всех сторон оборачивались прохожие, но никто из них даже не помышлял прийти на помощь кричавшему. Утолив жажду мести, Люба швырнула колбасой в машину и со слезами благородной ярости на глазах убежала в свой магазин.
Да, это было полнейшее фиаско! Вместо двух красавиц - ни одной. Вася с трудом вылез из кабины и свирепо взглянул на виновницу его позора. Маринка же приветливо улыбнулась и ласково спросила:
- Ну что, Василечек, у вас еще не пропало желание доставить меня по назначению? Отвезите, я вам заплачу. Только не забудьте мою сумку.
Вася быстро подхватил сумку и бросил ее на заднее сиденье. Даже не стал подбирать то, что валялось на земле. Прихрамывая и охая, вскочил в машину и тронулся с места на второй скорости. За поворотом почувствовал гул в голове и боль ниже пояса. Теперь он уже не сомневался в прочности чувств Любы.
- Чем это она? - потрогал он шею и застонал. - Чем-то таким...
- Не чем-то, а колбасой, за которую я переплатила пять рэ.