Стремглав прыгнул он со страшной высоты наземь. Товарищи сделали то же. Благодаря упругости муравьиного тела, никто не расшибся. Вскоре вся ватага была опять на муравейнике.
- Ай да молодцы! - похвалила их мать-муравьиха. - А тебе, Грызун, первое спасибо! Ты настоящий богатырь… Ура нашему муравью-богатырю!
- Ура! - дружно подхватило толпившееся кругом рыжее и черное население муравейника.
- Благодарю, господа… - говорил Грызун, невольно тронутый таким общим к нему расположением. - Я сделал только то, что в следующий раз сделает, конечно, всякий из вас.
- Но твой был почин, а почин дороже денег,- сказала муравьиха. - Так как, однако, детки мои все тут в сборе, то не обсудить ли нам, кстати, теперь же одну неотложную меру? Две кары небесные посетили нынче нас: потоп и Соловей-разбойник. И от того, и от другого рабочее население наше поубавилось чуть не наполовину. Жатва наша от ливня также сильно пострадала. Придется тащить зерно из-за тридевять земель. А для этого опять-таки нужны рабочие руки. Где взять их?
- Набег на чернокожих! - пронеслось громогласно, как из одних уст, по всей многотысячной толпе. И черные невольники, наравне со своими краснокожими господами, признавали неизбежность такого набега.
- Все, кажется, за набег? - продолжала муравьиха. - Но для успеха дела нужен прежде всего умный и ловкий начальник. Кого же мы на сей раз выберем в атаманы летучего отряда?
- Муравья-богатыря! Грызуна! - заревел опять весь народ, и Грызуну оставалось только поклониться на все стороны почтившему его так народу.
IV. НАБЕГ
Отстояла страна чернокожих муравьев от муравейника рыжих часа на три пути. Набеги туда за свежими невольниками производились довольно часто. Грызун, в качестве простого волонтера, и прежде не раз участвовал уже в них, и потому теперь, когда ему было поручено начальство над летучим отрядом, он знал, как провести отряд самым ближним путем.
А путь был не из легких. Приходилось перелезать через горные кряжи аршина в два вышины, опускаться в глубокие пропасти - вымоины в аршин глубины. От вчерашнего ливня промоины эти еще не обсохли, так что надо было цепляться друг за друга в виде живого моста и по этому мосту уже перебираться на тот берег.
Несмотря, однако, на все эти препятствия, ровно через три часа летучий отряд форсированным маршем достиг пределов страны чернокожих. Страна эта представляла собой зеленую полянку, на самой середине которой была темная впадина - главные ворота в подземную столицу. Как племя низкорожденное, чернокожие селились глубоко под землей. Сходясь и переплетаясь искусным лабиринтом, все подземные улицы и переулки направлялись к главному проспекту, который выходил уже к воротам, на поверхность земли. Ворота были открыты, но денно и нощно расхаживал перед ними усиленный караул.
На краю полянки Грызун остановил свой отряд. За высокою травой их было не видно черным караульным, но чутье всей вообще муравьиной породы куда тонко, а своеобразный запах муравьиного тела, вроде запаха свежего уксуса, слышится уже издалека; притом ветер дул в сторону муравейника, так что черные караульные разом подняли кверху носы.
- Рыжие идут! - гаркнули они в один голос, и грозная весть, как по телеграфу, пробежала по всем ходам и переходам в отдаленнейшие закоулки подземного муравейника.
- Рыжие идут!
Хорошо, слишком хорошо знали чернокожие, что значит непрошеный визит рыжих башибузуков, и храбро высыпали навстречу врагам в открытое поле.
Тем временем Грызун расставил свое небольшое, но лихое войско в боевой порядок. Потом прошелся по фронту.
- Слушайте, ребята! - заговорил он. - Бойни нам не нужно. Они - муравьи, как и мы. Щадите их, сколько возможно, а станут уж слишком напирать, так бейте легонько по щекам, чтобы повадки не было. Поняли, ребята?
- Поняли, ваше высокородие!
Атаман подозвал к себе знаком флангового муравья, ловко вскочил к нему на спину и, молодецки гарцуя, повел свое войско в атаку.
А в это самое время, густою, черною волной катилась навстречу им малорослая рать чернокожих. Малорослы были они, правда, но числом много превосходили атакующих, а озлобление на последних удвоило еще их силы. Сплошным кольцом обхватили они сомкнутый строй рыжих и вдруг всею массой бросились в рукопашную. Рыжие великаны, послушные наказу молодого атамана, слегка только отбивались, и все-таки передние карапузы тотчас же падали под меткими щелчками. Но сзади лезли неудержимо все новые и новые малютки и хватались за ноги великанов. Барахтается великан и не может хорошенько повернуться, а те, раззадоренные, озлобленные донельзя, как дернут все разом - так и свалят его с ног! Тут ему и пиши пропало: вскарабкаются они йа плечи, на затылок, и давай его пронизывать, как острыми кинжалами, своей едкой муравьиной кислотой.
Рыжие дрогнули. Один атаман-богатырь не потерялся. С высоты своего муравья-коня он мог обозреть все поле битвы. Не оставалось сомненья, что еще минута - и войско его будет опрокинуто.
- Не плошай, ребята! - зычно крикнул он на все поле. - Они напрашиваются на погибель - так будь по-ихнему! Руби с плеча!
И с этими словами он ринулся в самый пыл битвы. То не был уже простой муравей, то был сам Илья Муромец. Соколом летает он над вражьей силой и, куда махнет, там улица, куда перемахнет, там переулок.
Участь боя была решена. Вся полянка кругом была усеяна телами чернокожих. Уцелевшие от побоища врассыпную пошли наутек. Рыжие бросились было в погоню, но атаман остановил их:
- Назад, братцы! Будет с них этого урока.
Лихо подбоченясь, подъехал он на коне своем к городским воротам; затем подал знак рукой: беззащитный город отдавался солдатам на разграбление. Весь летучий отряд исчез в глубине муравейника. Но вот в воротах снова показались победители. Каждый из них возвращался с добычей: кто, как бурлак, тащил на спине куль-кокон, у кого на руках барахтался смуглый детеныш. Сидевшие дома во время боя чернокожие дядьки бежали теперь вслед за своими питомцами. В отчаянии, с мольбою цеплялись они за фалды похитителей. Но удержать последних в победоносном шествии у мелкоты этой не хватало сил.
Горе побежденным! И слава победителю…
Отчего же он, сам-то победитель, молодой атаман-богатырь, поник вдруг буйной головой?
V. ДВА АТАМАНА
- Что замечтались, полковник? - так спросил над самым ухом Грызуна насмешливый голос. В то же время чей-то ус фамильярно тронул его по плечу.
Грызун с высоты своего муравья-коня искоса оглядел вопрошающего. Тот был одного с ним ро-ста силач-муравей. Но силач этот не был из породы рыжих. Цвет кожи у него был бурый и на груди у него красовался ярко-красный щиток.
- С кем имею честь?.. - сдержанно спросил в ответ Грызун.
- Такой же атаман, как и вы, полковник, только племени муравьев-скотоводов. Зовут меня Сосуном, а прозванье мое - Губа-не-дура.
- Очень рад, - вежливо промолвил Грызун и, в свою очередь, назвал себя.
- Муравей-богатырь? - переспросил Сосун. - Что ж! Прозвище, мне кажется, вами вполне заслуженное. Вон с того дерева я наблюдал за всем ходом боя. Вы работаете удивительно чисто. А при всем том, скажу… все-таки…
- Что - все-таки?
- Вы не обидитесь, полковник? - Я говорю с вами, как равный с равным…
- Говорите.
- За что столько погубили муравьиных жизней?
Он указал на поле сраженья, усеянное телами черных, а кое-где и рыжих муравьев.
- Да коли без этого было нельзя?..
- Будто нельзя? Вам требовались невольники, не так ли?
- Так.
- А без них вы разве не могли обойтись? Разве вам самим не сладить с вашим хозяйством?
Новый знакомец высказывал именно то, на что он сам, Грызун, еще намедни намекал матери-муравьихе. Но та пристыдила его на первых же словах перед всей компанией рыжих. Мелочные заботы о куске хлеба, о детях были обязанностью мелкоты - рабов. Он же был благородный воин…
- Я, прежде всего, воин и исполнял свой долг… - заговорил он.
- А между тем, все же находите нужным оправдываться? - заметил, усмехаясь, Сосун. - Извиняешься - так, значит, виноват, сударь. А давеча, вместо того, чтобы ликовать по случаю своей победы, вы были так подавлены, убиты, будто сами потерпели поражение. И я вам объясню причину: в душе вы точно потерпели поражение. Вы должны были втайне сказать себе, что без надобности принесли в жертву сотни себе подобных.