— Прикольно слышать эти слова из уст атеиста.
— Атеист, который верил в тебя больше, чем во что бы то ни было в своей жизни.
— А теперь, небось, проклинает. Скоро мир узнает, что и я — от лукавого.
— Может, узнает… а может, и нет. За эти десять лет он очень изменился. Точнее, власть его изменила. Видел бы ты, через какие моральные преграды он научился переступать.
— Библиотеку ещё не сжёг? [111]
— Какую библиотеку?
— Не важно. Теперь мне более ясен мотив твоего прихода. Я могу его интерпретировать как предупреждение об опасности?
— Смотри сам. Я всё сказала.
— Спасибо и на том. Прощай, Экстра.
— Прощай… зря ты нас бросил… зря… и жаль…
Я развернулся и пошёл в сторону своей протеже, чтобы забрать её от надоедливых журналистов и политиков.
Мы поздравили друг друга с удачным стартом нашей пиар-кампании, чокнувшись бокалами шампанского. Издали на нас поглядывал Ян, то самый поляк, который помогал девушке с воспитанием ребёнка и организацией её сообщества.
— Ну как вам моё выступление?
— Оно идеально!
— Да, ладно, вам!
Уж не знаю, что на меня нашло, но я уже не мог остановиться.
— Я серьёзно. Вы вообще идеальная женщина! На таких, как вы — женятся.
— Женитесь!
Неожиданно рядом с нами возник Верховцев. Он откашлялся и встрял в разговор:
— Ну-с, теперь дело за малым.
Кэт вопросительно подняла брови.
— Теперь нам нужно освободить для вас и ваших детей место в Интернате.
Она закивала. Как-то грустно заглянула в мои глаза. Потом сослалась на утомление и откланялась. Я смотрел на эту милую, умную, взрослую уже девушку и не узнавал в ней того испуганного, одинокого, не понятого никем подростка, в голову которого когда-то вселился. Всё больше и больше она напоминала мне ту самую, из далёкого прошлого, которая когда-то так поразила меня силой своей личности, и чей уход отравил всю мою прошлую жизнь.
Это был последний раз, когда я видел её живой. Через два часа после того как Ян увёл её из зала, все экраны на стенах гостиницы ожили и стали передавать сообщение о террористической нано-атаке на этаж, где поселилась делегация «непорочных». Тихо, мирно ушли в мир иной женщины, облапошенные Прокариотами. Их дети, правда, остались живыми — возможно, чтобы не делать из этой трагедии много лишнего шума. Кто это сделал? Боты или люди? Я не знал. Рядом стоял внешне невозмутимый Верховцев и транслировал мне подробности расследования через навязанные образы. Я отчётливо видел перед собой лежащее на полу гостиничного номера бездыханное тело Кати и обнимающего её сына. Ян сидел на кровати, и полиция допрашивала его — он не скрывал слёзы.
Верховцев прекратил показ и уставился на меня. Казалось, он не причём. И, возможно, даже сам чувствует себя виноватым. Но что я мог понять на основе этой чёртовой бездушной проекции?
— К сожалению, наши охранники не смогли ничем помочь. Это особая технология убийства, доступная на данный момент только спецслужбам — боты ещё не научились её предотвращать. Мы спешно эвакуировали наших, чтобы не пришлось раскрыть полиции, кто они на самом деле.
Я молчал. У меня забрали последнего близкого человека на этой Земле.
…
Смерть манипулятора
Сразу после теракта полиция допросила всех непорочно зачатых сирот и тут же их изолировала. Проблема состояла в том, что большая часть детей не имела российского гражданства. В гостиницу тут же стали прибывать боты из посольств. Родственники погибших девушек требовали выдать им детей. Опекунство в пользу церкви уже было оформлено заранее и в любом другом случае мне нужно было только предъявить соответствующие документы. В данной же ситуации все разборки затянулись на неделю. Давление оказывалось и на правительство, и на меня. Миллионеры предлагали деньги, люди попроще грозили насилием. Но мы выстояли.
Всех ребятишек поселили в наш дом на Тверской. Прямо на мой верхний этаж. На нижнем — разместили охрану и усилили меры безопасности. Артура я от себя вообще больше не отпускал. Кто знает, на что могут пойти его богатые родственнички, о которых я знал не понаслышке.
Через пару недель мы с Верховцевым решили продолжить реализовывать свой план.
— Предлагаю сперва посетить Интернат, что в Тверской области. Это самый первый, который я когда-то открывал.
— Я знаю. Можете не объяснять. Захватить с собой журналистов?
— Пригласишь их потом, профессор, успеешь ещё. Нам бы доехать туда без приключений. Нельзя о каждом своём шаге оповещать противника.
111
В 391-м году н. э. остатки Александрийской библиотеки сожгли христианские монахи во время их конфликта с язычниками и философами в Константинополе.