II
Столица Севера, как вид прекрасен твой
Над полноводною, медлительной Невой,
Рекой-красавицей в гранитном одеяньи,
Соборов и дворцов величественный строй,
На площадях — царей немые изваянья…
Кто раз тебя видал — забыть не в состояньи.
Не позабыл и я, о Город мой родной,
Далекий Град Петра, Тебя в моем изгнаньи,
Твоих каналов мрак, твоей реки сверканье,
Адмиралтейский шпиц, за сквером, золотой,
Гул поздний Невского, и санный бег зимой,
И зоревых ночей весенних обаянье!
О, годы юности! О, розовое зданье,
Как улей, полное студенческой толпой!
«Сестер кастальских благостыни»
Сестер кастальских благостыни
Лишен, я Роком удален
В изгнанье на брега Горыни.
Забыл меня здесь Аполлон,
И всеми позабыт я ныне.
Но верю, помнят про меня
Не знающие света дня
На берегах печальной Леты
Мои знакомые поэты
И ждут, молчание храня.
В альбом
(J.S.)
Альбом красив. Толпою стиходеи
Туда войдут и лягут меж страниц,
Как на турнире: навзничь или ниц
Повергнутые той, кто им владеет…
И робостью исполнен и тоскою,
Перо сломить, увы, не выхожу.
В чернильной луже распростерт, лежу
У Ваших ног и трепетной рукою
Под посвященьем вензель вывожу.
СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ
БЕЛАЯ НОЧЬ
Небо хрустальное сине.
Тихие звезды, мерцая,
Светят небесной пустыне
В ночи тоскливые мая.
Сонная грезит столица.
И отразились устало
Темные бледные лица
В зеркале темном канала.
«По лесам и оврагам…»
По лесам и оврагам,
Осторожны и тихи,
Бродят медленным шагом
Молодые лосихи.
Через чащу лесную
Держит путь к водопаду,
Пить струю ледяную,
Ланей робкое стадо.
Ночью пышной и дивной
Из глубокой пещеры
Стон несется призывный
Одинокой пантеры.
За супругом ревнивым,
Беззаботно неверны,
По скалистым обрывам
Скачут резвые серны…
Разрезая лениво
Лоно ясное вод,
Словно бог, горделиво
Лебедь белый плывет…
Сафо
Тело вдоль берега плыло.
Пеной покрылися косы.
Волны, дробясь об утесы,
Что-то шептали уныло.
Волны шептали так плавно:
«В наши объятья давно
«Бросилась в гневе с утеса
Сафо, певица Лесбоса.
«Но убаюкана дева…
«Прежнего пылкого гнева
«В ней не осталось и тени…
«Смолкли рыданья и пени».
Труп обнимали наяды,
Плача средь общего стона,
Над поэтессой Эллады,
Жертвой измены Фаона…
Реяли чайки над нею.
В небе Аврора, краснея,
С тихой тоскою во взоре,
Розы просыпала в море…
В пене жемчужной мелькая,
Дева плыла молодая.
Розовым светом блестело
Смуглой лесбиянки тело.
А на лице утомленном,
Пеной волны окаймленном,
Скорби улыбка застыла…
Тело вдоль берега плыло.
Ассирийская песня
Грозной силой под клики военные
Показались враги дерзновенные.
Им навстречу, отваги полны,
Поспешайте, Ассира сыны!
Ведь богиня Истар знойноокая,
В диадеме, с улыбкой жестокою,
Перед нами идет на врагов.
Во главе ассирийских полков.
Мы на них ураганом губительным
Налетим в своем беге стремительном
И, не ведая жалости к ним,
Алой кровью мечи обагрим.
Пусть, сверкая блестящими косами,
Разрывая людей на куски,
Дерзновенные вражьи полки!
Убивайте, не ведая жалости,
Поражайте копьем до усталости
И давите бегущих конем!..
Сладок отдых нам будет потом.
Овладеем мы их колесницами,
И овец, и верблюдов стада
Отдадут нам врагов города.
Много пленных возьмем мы в сражении,
И пойдут они все на сожжение,
Все, кто взяты: и молод, и стар,
— В честь бессмертной богини Истар!
Много девушек с косами темными
И с очами загадочно томными
Нам в награду за раны и труд
Вседержителя боги пошлют…
Мы возьмем их богов изваяния;
Нам достанутся пышные здания.
Где в тени полутемных ложниц
Ждут вас ласки плененных цариц…
Нападайте же, гневом объятые,
И срывайте доспехи богатые
С обезглавленных вами врагов,
Под победную песню рогов!..
Песня о Хумбабе
Исцарапав в отчаянье лица.
Через темный таинственный лес
Тихо женщин идет вереница;
Их послала Эреха столица
К Издубару, любимцу небес.
И дойдя до жилища героя
На колени упали оне.
И на звуки их плача и воя
Он явился и слушал их, стоя
На высокой и крепкой стене.
И воззвали к властителю жены:
«О, владыка всесильный, внемли:
Наши стоны – отчаянья стоны;
Со слезами просить обороны
Мы смиренно к тебе притекли.
О, властитель, мы робки и слабы;
Мы устали в неравной борьбе.
И твоя только сила могла бы
Защитить нас от козней Хумбабы.
Он – достойный противник тебе…
Если ты и могуч и бесстрашен,
То иди все на солнца восход
Во дворец, среди множества башен,
Драгоценной тиарой украшен,
Кровожадный Хумбаба живет.
Гнев богини Истар
В царство мрака, печали и тления
Я, богиня. Схожу, темноокая.
За смертельную боль оскорбления
Отомстить порешила жестоко я.
Полюбила владыку, я славного, –
Издубара, героя могучего:
Мужа нет ни в борьбе ему равного,
Ни в охоте средь леса дремучего.
И обвитая легкою дымкою,
Озаренная лунным сиянием,
Я спустилась к нему невидимкою,
Вся сгорая любовным желанием.
На поляне, поросшей осокою,
Он стоял под ракитой ветвистою
И, проникнутый думой глубокою,
Любовался луной серебристою.
И к нему подступила неслышно я
И коснулась плеча загорелого.
Всколыхнулася грудь моя пышная
От желанья дотоле несмелого…
«– Издубар! Как орел между тучами
Лань на темя скалы обнаженное
Умыкает когтями могучими,
Ты умчал мое сердце влюбленное!
Будь мне мужем! Супругою верною
Отрасль Ану возьми ты премудрого,
И подругой я буду примерною
Издубара, бойца чернокудрого».
И ответил: «Богиня прекрасная,
Не манит меня тело округлое
Иль трава лобзания страстная,
И не ведаю сладкой тревоги я,
Если пляшут девицы стыдливые:
Мне лишь серны милы круторогие,
Лишь тигрицы да львы черногривые.
Отойди же, дочь Ану всесильного,
И не мучь себя страстию знойною:
Среди Ура, мужами обильного,
Ты найдешь себе пару достойную.
Иль в Эрехе, средь края прекрасного,
Края песен, тебе посвященного,
Ты отыщешь певца сладкогласного,
В твои ясные очи влюбленного.
Иль в Калахе, где пальма зеленая
Наклонилась над светлыми струями,
Ты забудешь о мне, утомленная
Сеннаарских купцов поцелуями…»
Я отпрянула, оскорбленная
Этой дерзостью мужа надменного,
И умчалась как лань, уязвленная
Жалом гибельным гада презренного,
На небесную кровлю высокую.
И взмолилась пред Ану всластителем:
«Защити твою дочь темноокую,
Будь суровым обидчику мстителем!
Он отверг поцелуи небесные,
Мои ласки отринул он страстные, –
Пусть же неги объятия тесные
Заменят ему пытки ужасные!»
И услышал мое он моление
И ответил: – «Дитя мое милое.
Издубмар за твое оскорбление
Будет пожран бесславной могилою».
И быка сотворил он крылатого,
И вздохнул в него силу могучую.
И направил он зверя рогатого
На героя сквозь чащу дремучую.
Но сразила быка разъяренного,
Издубарова палица бранная.
Рухнул зверь. Изо лба раздробленного
Кровь рекой заструилась багряная.
И над трупом стоял без движения
Князь Эреха нагим изваянием…
Было чудно лица выражение.
Посеребренного лунным сиянием…
Я надела корону двурогую.
Где сверкают рубины кровавые,
И пустилась тернистой дорогою,
С сердцем полным смертельной отравою,
Я спущуся в пределы печальные,
В подземелия смерти постылые,
Где мерцают огни погребальные
И скитаются тени унылые.
В царстве мрака, печали и тления
Я предстану пред грозным Иркаллою,
Что сидит в золотом облачении
Рядом с гордой своей Нинкагаллою,
Я скажу ему: «Местью могучею
Изощри твою силу державную
И бедой покарай неминучею
Издубара гордыню тщеславную!
Пусть дыханье болезни тлетворное
Напоит его тело заразою,
И, клеймо налагая позорное,
Поразит его лютой проказою.
Изнывая бессильно в проклятиях,
Пуст он вспомнит в палящих страданиях
Об Истар оскорбленной объятиях.
Об Истар оскорбленной признаниях!..
В области мрака, печали и тления
Я, богиня. Схожу знойноокая:
За смертельную боль оскорбления
Отомстить порешила жестоко я».