— Вроде как два дня, — не очень уверенно ответил я.
— Всего?! — ужаснулся Азра
— Да что за оракул, я вас спрашиваю?! — взорвался Ян.
— Только что дочь Лидии впала в транс и что-то набормотала нашему Дане, — пояснил Азра.
— И что она тебе сказала? — прямым вопросом припер меня к стенке Янус.
А я ведь еще даже не определился, нужно ли рассказывать ему содержание предсказания, и хочу ли я это делать.
— Ну э-эээ…
Магистр прищурился.
— Вот только блеять не надо, как жертвенный баран — правду говори, как есть!
Я вздохнул. И, чуть прикрыв глаза, с удивительной четкостью воспроизвел текст предсказания, будто мне его не в уши влили, а впечатали прямо в подкорочку.
— Два дня и две жизни. Выбрать придется. Чья жизнь будет течь, а чья оборвется. Обоих спасая, рискуешь с тремя в одночасье расстаться. Старые маски убийственным ядом сочатся. На чаше весов белый юноша или песчаный убийца. Кровь одного даст второму из них исцелиться. Тризну ждет птичье гнездо или черные кости. Сколько могил Даниил послезавтра найдет на погосте?
— Что за белый юноша и «черные кости»? — озадаченно спросил Азра.
— «Черная кость» — название замка, куда меня пригласил поверенный принца Альбы, — пояснил я. — Сегодня вечером за воротами города меня будет ждать королевский портальный.
— А-аа, теперь ясно, — задумчиво протянул Азра. — И каким же, интересно, образом смерть белого принца исцелит нашего магистра? Мне как-то механика не понятна.
Янус, нахмурившись, подошел вплотную к Азре.
— А на что тебе механика, жнец? Или ты всерьез готов принцу кровь пустить?
Азраил выдержал пристальный взгляд магистра. И, пожав плечами, спокойно ответил:
— Если ничего другого не останется — почему бы нет?
И от этих его слов, и от спокойного тона у меня руки непроизвольно сжались в кулаки.
Я бы никогда не смог так легко, как Азра, сделать выбор. Даже если бы не знал Альбу лично. Просто я бы вряд ли когда-нибудь смог собственными руками убить одного ни в чем не повинного человека ради того, чтобы выжил другой — пусть этот другой даже очень важен и дорог мне. Умереть за него самому — другое дело. Такое я бы смог.
К примеру, за Нику я бы умер не раздумывая.
Просто встал бы между ней и опасностью и принял удар на себя. Я это знал, потому что помнил, как бросился следом за ней в окно.
Но способен ли я ради Ники прийти и убить какую-то другую девушку?..
— Идиот! — выругался на Азраила Янус. — И ведь я знаю, что в твоей солдатской голове это называется «абсолютной верностью», но на деле это — абсолютная глупость.
— Почему?
— Во-первых, потому что люди — это не жертвенные коровы! Думаешь, совершив подобное ты поднимешься на ступень выше и станешь равен одному из Синигами, или Танатосу? А нихрена! Потому что никто, даже Нергал с Чернобогом, не могут убить кого угодно по собственному произволу. По крайней мере, пока что. И эти ограничения, бездумный друг мой, являются залогом того, что мы, люди, обладаем некой самостоятельностью и свободой от их решений.
— «Мы, люди»? — переспросил Та’ки, вопросительно приподняв брови.
— Не цепляйся к словам, — зыркнул на него Ян, и снова повернулся к Азре. — Это сейчас ты так легко принял решение, потому что Альба тебе — никто. Правда, и убить его непростая задача, но суть не в этом. А что ты будешь делать, когда тебе предложат выбрать между мной и Даней? Или Даней и Рыжим? Короче, если богам дать власть через оракула метить тех, кого они хотят увидеть убитыми от человеческой руки, то это конец. После тебя появится еще один такой, потом сто таких — и через пару десятков лет все человечество будет вынуждено ползать на коленях из храма в храм, чтобы вымолить себе дозволение прожить еще один день или сделать еще один вздох!
— Но оракул — это же не божество в привычном смысле слова. Это некая отдельная сущность, не заинтересованная в чьей-либо выгоде, — заметил Азра.
— Обычно — да, — кивнул Ян. — А теперь вспомни-ка мне, когда на твоей памяти оракул предлагал человеку выбор? А?..
Азра нахмурился, с видимым усилием пытаясь припомнить нужный случай.
— Я подскажу, — снова подал голос Та’ки. — Ответ — никогда. Оракул в виде предостережения озвучивает ту версию будущих событий, которую видит в сплетении потоков в некий момент времени. Но он не торгуется и не заключает сделок.
— И не ставит условий! — подчеркнул Янус.
Следуя за их размышлениями, я аж вспотел, стараясь не отстать.
И только тут наконец-то нагнал их полностью.
— Это был не оракул! — воскликнул я.
Янус довольно указал на меня рукой, кивнув.
— Точно! Или, по крайней мене, не совсем обычный оракул. Не лишенный некой заинтересованности. Что, по меньшей мере, странно.