Еще одна ложь.
Когда он путешествовал по Круа, продавая свой гнев, он слышал, как молились монахи Чайи и Тарл-ан-Гига. То, что они говорили, не сильно отличалось от проповедей монахов Зорира. Имена менялись, в историях возникали незначительные различия, но конец всегда оставался тем же. Кланяйся и отдавай себя, или тебе будет отказано в Звездной Тропе и после смерти ты не попадешь в рай. Он опустился на колени перед святилищем Раньи, грубой пирамидой из собранного в лесу дерева, украшенной разноцветными флажками, и положил игрушку внутрь.
Это было лучшее, что он мог сделать для ребенка.
Кахан надеялся, что ребенок проснется в лучших землях, чем эти. Не первая жизнь, упокоенная в роще, но, вероятно, в большей степени, чем другие, заслужившая милосердия.
Затем он направился обратно на ферму, чтобы окончательно навести там порядок. Поля требовалось вспахать. Семья посадила овощи с корнями, которые, как он и предупреждал, сгнили в земле – теперь они годились только на компост для посадок следующего года. Кахан опасался, что найдет в них следы синих вен, но земля выглядела чистой. Пруд высох. Он надеялся, что они просто позволили водной лозе из Вудэджа высохнуть, но если они ее уничтожили, то ему придется приложить немало сил, чтобы все исправить, не только вырастить ее, чтобы она стала достаточно толстой и пруд оставался полным, но и защитить от короноголовых, которые охотно сжуют лозу, чтобы напиться воды, ленясь пройти немного дальше до пруда. Они были глупыми, упрямыми животными, но давали ему средства к существованию.
Жители Харна называли его Лесничим, потому что он не боялся леса, но правда состояла в том, что он был фермером. Короноголовые приносили ему достаточно денег, чтобы выжить в месяцы Сурового сезона, не покидая фермы, на которой он родился, и жить за пределами леса. И хотя он знал лес и его нравы, тот далеко не всегда оставался гостеприимным.
Он свистнул Сегуру и зашагал с посохом в руке на поиски своих животных, которые разбрелись.
Пока он искал, ему пришлось оттеснить в заднюю часть разума голос существа, живущего у него под кожей.
Солдаты приходили за тобой, Кахан Дю-Нахири.
Неужели? Никто не спрашивал имена. Просто до тех, кто правил в Большом Харне или Харншпиле, могли дойти разговоры, что некто беcклановый владеет имуществом. Им такое совсем не понравилось бы. Да и вообще Кахана не удивило бы, если бы монах из Харна, Тассниг, рассказывал самые разные истории про всякого, кто, как он думал, угрожал ему или Тарл-ан-Гигу. Кахан сплюнул. Рэи отличались жестокостью, они удерживали власть не только с помощью своих капюшонов, но и разделяя людей, и многие были слишком глупы, чтобы это понимать.
Кахан слышал от знающих людей, что чем больше капюшон кормили, тем более жестоким становился тот, кто его использовал. Но правда состояла в том, что жители Круа с самого начала были жестокими и, возможно, заслужили Рэев и того, что те принесли с собой.
Он сделал глубокий вдох и постарался заставить замолчать существо, сидевшее у него под кожей. Мужчина, забравший его ферму, мертв. И даже если они искали Кахана, Рэи будут считать задачу выполненной. Он мог спокойно продолжать здесь жить.
Еще одна ложь из множества, произнесенных самому себе.
Он знал, что семья, которая отобрала у него ферму, убила одного из его короноголовых в пищу, что вызвало у него раздражение, хотя он ничего не мог изменить. Кахан считал животных слишком ценными, чтобы их есть, в особенности когда лес и поля были полны хисти, изящными ранири и землеройками, которых он ловил силками. Кроме того, его страшно разозлило то, что им не хватило умения, чтобы закоптить или засолить мясо и так его сохранить. Они съели лучшие куски, а остальное испортилось.
Интересно, где эти люди выросли? Вне всякого сомнения, на разваливавшихся вершинах города шпилей, среди бедняков, где не требовались навыки жизни в лесу. Они больше не убивали короноголовых, скорее всего из-за того, что их было нелегко поймать, как только они узнавали, что им могут причинить вред. У него возникло подозрение по поводу того, которого они взяли, и это его опечалило. Даже короноголовые, упрямые и часто глупые, обладали личностями, и у Кахана имелись любимчики.