Леорик не обратила на это внимания.
Напиток, бульон из костей и растений, оказался вкусным.
Фарин, Леорик Харна, некоторое время молчала. Да, она не одобряла Кахана и усложняла его жизнь, но он считал ее по-своему честной женщиной.
Она заботилась о деревне. Конечно, это не помогало Кахану ей верить или желать остаться с ней, хотя она и была красивой женщиной. Она продолжала молчать, и тогда заговорил он:
– Ты намерена помочь мне купить короноголового самца, чтобы компенсировать урон от несчастных глупцов, которых послала на мою ферму?
– Нет, – ответила она, глядя на него поверх чашки. – Ты бесклановый, – продолжала она, – ты нашел покинутый дом и поселился там. Я это уважаю. Но ты живешь на землях Харна и должен либо стать его частью, либо уйти. Для Харна наступили трудные времена, все должны вносить свой вклад.
– Сейчас трудные времена для всех, Леорик, – сказал он, сделав глоток из своей чашки. – И еще более тяжелые для тех, кто не умеет работать на земле, когда они получают в свое распоряжение ферму.
– Он сказал, что был фермером и готов сделать подношение. – Она сделала еще один глоток бульона. – Так стоит ли тебе удивляться, что я дала ему разрешение забрать твою ферму?
– Ну, он не был фермером, и это дорого стоило нам обоим. Мне – денег, а тебе – товаров, которыми ты могла бы торговать.
Она ничего не ответила, да и говорить было нечего, поэтому она сменила тему:
– Монах не хочет, чтобы бесклановый управлял фермой. – Она расправила плечи, сидя на стуле. – Он считает, что это оскорбление Тарл-ан-Гига и обычаев новых Капюшон-Рэев. – Она отвернулась. – И то, что ты можешь ходить по лесу, теперь не имеет такого значения. Старые боги ушли вместе со старыми обычаями. – Она снова повернулась к нему. – Для тебя было бы лучше, если бы ты имел здесь друзей.
– И ты готова протянуть мне руку дружбы? – спросил Кахан, но она покачала головой. – Что тогда?
– Ты слышал, что форестолы выходят из леса и нападают на наших торговцев? – Кахан кивнул, он уже понял, что она сейчас скажет. – Через три дня мы отправим нашу шерсть в Большой Харн. Если ты пойдешь с Гартом и будешь его защищать, я доплачу тебе необходимую сумму, чтобы ты получил нового самца короноголовых.
– Ты должна мне за того короноголового. – Кахана удивила страсть, появившаяся в его голосе, гнев и то, как существо под его кожей двигалось в ответ на него.
Он сделал глубокий вдох, все волосы на его теле встали дыбом, словно ледяной бриз забрался под одежду и пробежал по коже. Он думал, что в состоянии лучше себя контролировать. Леорик следовало отдать должное – она не отшатнулась от его гнева.
– Ну, как мы оба признали, сейчас трудные времена. Ты не только получишь свое животное, лесничий, но и необходимую тебе добрую волю, против которой монаху будет нелегко выступить. Я послала фермера, а он отправит толпу с огнем.
– Это он прислал солдат? – спросил Кахан. Она покачала головой. – Значит, ты?
В ответ она рассмеялась.
– Осере находятся под нами, – она улыбнулась собственным мыслям, – а у нас едва хватает еды, чтобы жить здесь. Менее всего мне нужно, чтобы глаза Высокой Леорик и ее Рэев обратились на Харн и забрали то немногое, что у нас осталось. – Она наклонилась вперед. – Ты пришел издалека, как человек, который много путешествовал; ты знаешь, каковы Рэи.
Он не ответил. Его прошлое оставалось в тени, и он не хотел, чтобы на него пролился свет.
– Я не солдат, чтобы охранять торговые караваны, – сказал он, думая о том, сумеет ли она понять, что он солгал. Если она каким-то образом чувствовала его прошлое или если оно висело над ним, точно ядовитая туча.
– Возможно, и нет, лесничий, но ты заметно крупнее, чем многие из тех, кто живет в Харне, и одно это может отпугнуть форестолов. – Она оглядела его с головы до ног, а потом удостоила быстрой улыбкой. – Они хотят легкой добычи. Не исключено, что все сведется к легкой прогулке в Большой Харн и обратно, за которую тебе хорошо заплатят.
Разумный человек согласился бы здесь и сейчас. Увидел бы в ее предложении логику и до некоторой степени доброту.
Но Кахан считал, что гордость и упрямство – лучшая защита от боли мира, и такие доспехи было трудно снять. Он встал:
– Я думаю, ты посылаешь меня для того, чтобы свалить на меня вину, если что-то пойдет не так.
– Нет, я…
Кахан повернулся спиной и взял свой посох, стоявший у стены.
– У тебя есть солдаты, Леорик. Используй их, – сказал он сердито и вышел из деревни.
Никто не попытался его остановить, его гнев проступал в каждом шаге, и хотя он сам этого не понимал, дело было не только в Леорик, Харне или даже монахе.