Глубоко в лесу
Тут пролегла огненная тропа, и у тебя возникает вопрос: почему? Никто о ней не говорил. Никто не готовится к празднику, как обычно бывало. И огненная тропа намного длиннее, чем всегда. Ты спрашиваешь себя, зачем все они собрались. Почему никто не жарит мясо и не печет печенье или хлеб. Не расставлены столы. Никаких красивых флагов Сломанного Ифтала, благословляющих огненного бога Зорира. Никакого ощущения праздника.
Там Сарадис, и ты стараешься не дрожать. Пытаешься не показать страх, потому что знаешь: она ненавидит слабость. Они все ненавидят слабость. Они выбивают слабость из тебя.
– Иди сквозь огонь! – кричит Сарадис. – Это испытание стойкости! Тот, кто предал Зорира, будет поглощен пламенем!
Эти слова тебя пугают.
4
Кирвен Бан-Ран откинулась на спинку трона, ей было неудобно, и не имело значения, сколько подушек она туда подкладывала. Дерево обработали в северном стиле, который ей не нравился: никаких украшений, кроме геометрических фигур. Жестоких и холодных, как и люди здесь.
Она стала первой Высокой Леорик в Харншпиле за многие поколения, не будучи Рэем, и, конечно, они ненавидели ее за это.
А она ненавидела их в ответ.
Она ненавидела их больше.
Еще совсем недавно Кирвен радовалась, что осталась жива к концу дня. Теперь те, кто прежде ее угнетал, танцевали под ее мелодию. Они могли шипеть и что-то бормотать у нее за спиной. Могли распространять слухи и устраивать заговоры, но не могли выступить против нее, потому что она избрана Скиа-Рэй из Навес-шпиля, голосом Тарл-ан-Гига и того, кто купался в свете Капюшон-Рэев.
Она сидела во всем великолепии на нижнем уровне центрального и самого большого из всех городских шпилей. Огромные синие знамена, смешиваясь с зеленью Харншпиля, спадали с поперечных ребер сводчатого потолка. Огромные деревянные фигуры Тарл-ан-Гига, балансирующего человека, были расставлены вдоль стен. Между ними висели звезды Ифтала. Вдоль огромного зала стояла стража – ее стража – в обожженных деревянных доспехах. Огонь горел в каждом из сорока очагов, прогоняя холод севера. Тысяча слуг была готова без промедления броситься исполнять ее приказы. А она получала доклады от своих солдат и Рэев.
– Мы отбрасываем старые обычаи, – едва слышно сказала она, – мы сжигаем старых богов, чтобы единственный стал процветать.
Последний из ее главных командиров доложил об очередных поисках трионов и ушел. Осталась лишь небольшая группа Рэев в великолепных дорогих доспехах. И каждое их движение и взгляд наполняло презрение.
Они хотели, чтобы она испытывала страх, однако плохо ее знали. Мадрайн и Рэй Чайи однажды оставили Кирвен и ее ребенка в Вирдвуде. Один из множества уроков, которые ей пришлось выдержать. Быть может, не настолько наполненный насилием, но более ужасный. Вирдвуд – плохое место для женщины с ребенком. Но Кирвен справилась. Она пережила Мадрайн, в то время как муж и два триона – нет.
Она была сильной.
Теперь требовалось очень многое, чтобы напугать Кирвен, и она правила предельно просто: если пойдешь против нее, то умрешь. Это не будет долгая и мучительная смерть, как предпочитали Рэи. Умри быстро, умри тихо – и тебя заменит тот, кто не будет таким глупцом.
Ни один глупец не пережил первого месяца ее правления.
Кирвен провела день, принимая доклады на троне Харншпиля; это заняло так много времени, что свет успел пройти мимо больших окон в дальнем конца зала. Ее долг состоял в том, чтобы услышать, как проходила охота в Вирдвуде на последователей старых богов. Несмотря на физическое неудобство, уничтожение каждого святилища становилось для нее маленькой победой. Поэтому она сидела прямо и хотела, чтобы они поторопились. Солдаты закончили, теперь пришла очередь ее особых охотников.
Фалнист, ее трион-мажордом, с жезлом, конец которого венчала звезда Ифтал, выступил вперед. Их одежды были жесткими и нескладными, отбеленными до абсолютной белизны.
– Рэй Харден Ван-Гурат и Рэй Галдерин Мат-Брумар, подойдите, чтобы говорить.
Два Рэя шагнули вперед, полные уверенности и высокомерия в каждом своем движении, но Кирвен не дрогнула и не показала неудовольствия.
– Расскажите мне о ваших успехах, Рэи, – потребовала она.
Фалнист взял бумаги, которые держал Рэй Ван-Гурат, коротко поклонился и передал Кирвен три рукописных портрета.
Она развернула их и принялась изучать. Худая женщина с волосами, которые, казалось, обрезали ножом. Плохо выглядевший мужчина с впалыми щеками. Еще один мужчина, который выглядел побитым, маленьким и сплющенным, волосы покрыты пятнами.