— Кар!.. — повторил ворон свой крик, тем самым добивая меня окончательно. «Эта сука меня видит!» — только и успел подумать я через пронзительный адский скрип. Один не был бы Одином, если бы ничего не заподозрил.
— Кто здесь?! — пророкотал рыжебородый. Титан прищурил оба глаза и стал пристально всматриваться в угол, куда указывал ему ворон. — Пошёл ПРОЧЬ! — выкрикнул он. И меня ударила звуковой волной неведомая сила бога, вышвырнув, как котёнка, из замка и дав сильного пенделя под мой астральный зад. Я вылетел от скандинава, кувыркаясь, и меня, как мыльный пузырь, стало выдавливать из этого неблагодарного мира. Больно-то как! Тяжело иду, как запор... Ой-ой! И я, находясь в астральном теле, умудрился потерять своё больное сознание. Пришёл в себя, когда меня кто-то тряс за плечи и больно хлестал по лицу.
— Голову ему, говорю, поверни, а то в блевотине захлебнётся, и сопли кровавые утри! — донеслось глухо со стороны лешего. «Ох, лучше бы это мне всё приснилось, как-то оно безопаснее и намного привычнее! Если бы кто знал, как мне плохо. Погулял, называется…» И я провалился в тёмное небытие.
Иногда небольшими урывками приходя в себя, я не мог понять, где нахожусь, меня болтало и сильно мутило, а мозг просто кипел. Потом я снова окунался в густую черноту омута. В беспамятстве бултыхал ножками, всеми своими силами стараясь всплыть на поверхность, потом долго болтался, как маленький коричневый кораблик в проруби. Я видел свою мать, которая гладит меня и успокаивает своей тёплой и ласковой ладонью, то слышал строгий голос отца: «Будь мужиком, терпи!..» — и снова погружался в глубокую чёрную бездну, наблюдая гончих псов Одина, которые рвались в наш мир Яви. Ещё немного, и хрупкая оболочка этого мира лопнет. Гончие Одина! Боевая тройка шла по моему следу. Я бежал без оглядки, даже не оборачиваясь, смысла смотреть в глаза твари нет, когда она в холке достегает твоего плеча.
Цербер и его суки выскочили на лесную поляну уже ближе к вечеру, когда последний луч Ярила Солнца коснулся горизонта Мидгарда. В воздухе раздался хлопок рвущегося мира, словно рвётся плотная ткань от сильного рывка. И только небольшой выброс тёмной энергии показал, что переход тёмных тварей произошёл удачно. Цербер громко фыркнул и вспомнил, как первый раз, ещё совсем молодым щенком, чуть не сломал себе шею. Ведь при переходе из тёмного мира в светлый должна быть набрана изрядная скорость, а иначе прокола в мир яви может и не случиться. И ты на всём ходу врежешься в гранитную стену. Вот такой довольно интересный может случиться нежданчик для новичков.
Фырк! Он оглянулся на своих любимых подружек, осмотрел их, убедившись, что они совершили переход в этот мир удачно, пригнул голову к земле, вдохнул свежий воздух Яви и быстро потрусил в сторону далёкого леса, взяв направление строго на север, доверяя своим врожденным инстинктам охотника и убийцы.
Гела гнала по ночной пустоши, обгоняя Цербера на корпус, она была молода и сильна, ей хотелось показать своему самцу, что он выбрал её не зря, предпочтя всей черной сотне Одина. Её острое чутьё подсказывало, что скоро они доберутся до леса, пересекая жёлтую пустошь, перепрыгивая очередной шершавый валун, она чувствовала еле улавливаемый влажный аромат ночного леса, который уже витал в воздухе. «Скоро взойдет солнце этого мира, мой враг и моего самца, — думала молодая Гела. Она оглянулась на своего любимого, его мышцы переливались в свете луны, словно это сама ночь, которая вышла на охоту. — Не зря же наше звено называют чёрным крылом Одина!» — думала Гела.
А замыкала боевое звено его старшая подруга Метра. «Я ещё покажу этой старой Суке, кто тут более удачлив! — Гела прильнула ещё ниже к земле и ускорила темп. — Я сама вырву девчонке её бьющееся сердце».
Скоро на горизонте появилась чёрная полоса леса, боевое звено стало улавливать аромат живых явных тварей, которым не повезло встретиться этой ночью с гончими. «Ай да Гела, ай да сука!» — радовалась ночная хищница, уже чувствуя чужую терпкую кровь на своём языке.
А я всё бежал от псов Одина, как одержимый, без оглядки, липкий страх сковал мой разум. Я уже задыхался, казалось, лёгкие скоро взорвутся от перенапряжения, а мышцы сведёт спазмами, и тогда мне конец — быстрый, бесславный конец. Как же обидно… Я почувствовал чьи-то нежные руки, которые аккуратно держали мой подбородок, и прохладная влага текла живительной струйкой по моим пересохшим губам в раскалённое горло. Глаза мои были открыты, но я ничего не видел, только чёрную рычащую бездну.