— Спиралью от острова пошёл! — Кузьма указал рукой в сторону военного вертолёта. — Выкусите! — он скрутил небольшую волосатую дулю и ткнул в сторону железной птицы. — Не на того нарвались. Что я, зря там раком корячился?.. — и он радостно как-то даже по-детски мне подмигнул. А у меня стало портиться настроение. Совсем!
— Теперь им в радиусе пятнадцати километров по островам всех рыбаков отловить надо, да туристов перетрясти, работы не на один день, — он крутанул ручку газа. «Японец» запел, захлёбываясь водой.
— А как же моя лодка? Кузьма! — выкрикнул я сквозь рёв мотора. — Я её в аренду взял на десять дней. Да паспорт в залог оставил, — брызги волной обдали лицо.
— Пустое это! — сумасшедший дед лишь отмахнулся. — Жизнь твоя, Серёга, закончилась! А новая только начинается! Красочная! — крикнул он через плечо и направил лодку вдоль зелёного камыша, стараясь не выходить на открытую воду озера Вуокса.
— Я на эпицентр марок наложил! — светясь, как медный пятак, прокричал Кузьма. — А если точнее, навёл… — И этот таинственный незнакомец первый раз улыбнулся мне, показав свои белоснежные зубы. Только мне показалось, или у него и впрямь небольшие клыки?.. Меня всего передёрнуло. У дедули в деревне, видимо, хороший стоматолог.
Дед Мазай, видно, знал хорошо эту местность и уверенно двигался по камышам, петляя, словно заяц, заметая следы между небольшими островами. Нащупав свою серебряную монету, он глянул на меня.
— На тебе? — выкрикнул Кузьма. Я кивнул. — Не снимай, — поддал газу, лодка проскочила между камышом, торчащим из воды, и выпирающим скалистым уступом острова.
— Оберег преобразует твоё энергетическое тело в другую структуру. И теперь мы для всех святых простые люди…
Слова «для всех святых простые люди» меня немного насторожили. Я косо посмотрел на Кузьму. Он ещё раз одарил меня своей бородатой улыбкой. Смотрит на меня и как собака скалится, зараза. А Кукуня тем временем лежал на дне лодки, раскинув свои лапы в разные стороны. Подставляя под лучи летнего солнца своё отвисшее брюхо. Сразу видно, мальчик. От моей краснопёрки осталась лишь объеденная голова. Вот кто время зазря не терял, так это Кукуня. Уважаю…
— Он всегда так, пузо своё набьёт и часик покемарит, — пояснил Кузьма.
— Да я и сам такой… — разглядывая довольного хорька, улыбнулся я горе-рыбаку. Кукуня во сне задёргал лапами, видимо, куда-то побежал.
— Часа через два будем на месте, — выкрикнул Кузьма, стараясь перекричать шум мотора, — скоро Кузнечное, там нас встретят! — И он упёр ручку газа до отказа. Как в одной знакомой для меня песне, «Дави на Г-а-а-а-з!» Я кайфанул и стал понемногу ловить кураж. Вот это драйв! Видимо, адреналин стал понемногу поступать в мою кровь. Просто кайф! Хоть и безумный...
Через пару часов мы пристали наконец к долгожданному берегу. На берегу стаяла старенькая зелёная, изрядно грязная «Нива». Рядом мялся мужик, словно ссать хотел, в старых трениках и замызганной майке. Черной то ли от грязи, то ли от мазута.
— Вась! — крикнул Кузьма и махнул рукой. Вася быстренько подбежал к лодке и перехватил рюкзак деда.
— Неспокойно тут как-то… — шепнул он ему на ухо. И кинул в мою сторону косой взгляд.
— Нормально, — ответил Кузьма. — Мы все этого ждали тысячи лет. — Дед оглянулся на меня и почесался, напоминая чем-то блохастую бездомную собаку. А мне становилось всё интереснее и интереснее.
— Кукуня, вперед! — Кузьма махнул рукой в сторону машины. Хорёк соскочил с лодки и как-то по-хозяйски отправился к открытой двери, виляя пушистым хвостом. Словно не хорёк, а хитрый рыжий лис.
— Василий! — мужик протянул мне мозолистую руку.
— Серый! — представился я.
— Серых мы любим… — как-то загадочно ответили мне.
Он взял сумку с моим непосильно нажитым рыбацким добром. Краем глаза я заметил на нём такую же монету, свисающий с шеи, как та, что дал мне Кузьма. Мужик был широк в плечах, словно кузнец. Гладко выбритое лицо и выпуклые глаза придавали ему какой-то своеобразный незабываемый французский шарм. Вот только рот мне показался немного великоватым, таким вареники хорошо есть. Быстренько всё упаковали в «Ниву», и мы стали рассаживаться. Кукуня тем временем вскрыл в машине бардачок и вытащил оттуда пятитысячную купюру. Перескочив на задние сиденья, он удовлетворённый улёгся, подмяв бумажку под себя.