- Тогда может нам стоит опустить мечи и вместе сокрушить отступника, не считаешь?
- Я не могу, прости. - впервые за весь бой в словах Вела мне послышалась грусть.
- Отчего ж так? - с вновь открывшейся правдой мне все меньше хотелось, чтобы один из нас остался лежать здесь бездыханным. От этого выиграет лишь Демт.
- Вы пошли против воли Пантеона. Выполняя приказ человека, чей разум утонул в пучине страха перед смертью. Он призвал нарушить клятвы, помочь врагу! Одно лишь это должно было посеять семена сомненья, но вы остались непреклонны в своей слепоте. А уж после того, как сам владыка даровал выводку виденья у Омута Посвящения, мне вовсе не понятно, как можно было продолжать исполнять наказ поганой твари, что носит ризу настоятеля. Или ты в гласе Бога услышал веление поступить, как приказал Демт?
И вновь звук ударов наполнил коридоры Старого Города, когда Вел обрушил на меня целый град ударов. В них уже не чувствовалось прежней ярости, но менее опасными они от этого не стали. К тому же, приходилось постоянно смотреть по сторонам, на предмет появления неожиданных гостей, некоторые из которых, судя по звукам, уже сцепились друг с другом на подходе к зале.
- Нет, подобного там, наверное, не было. Помню светила, пепельные пустоши, кокон Вайлеко и тень, накрывающую землю. - тихо ответил я, не совсем уверенный в своих словах, в конце концов, понять, чего желает предвечный, было довольно сложно. Уйдя чуть в сторону, пропустив клинок, мне удалось обрушил свой фламберг наискось, метя по запястью. - А что ты видел?
Уведя руку из-под лезвия, Велизарий совершил свой выпад, правда столь же безуспешно и бой опять вернулся к прежнему обмену короткими ударами. На тренировочных аренах наши сражения не длились так долго, обычно собрат без труда одерживал вверх, однако сейчас меня поддерживало Сердце Тьмы. Но неотвратимость моего поражения виделась все яснее. Если, конечно, я не прибегну к магии, чего бы очень не хотелось. Вот только выбора, кажется, не оставалось.
- Я все видел ясно. Кхулос приказал очистить мир от вас, запятнавших его имя своим падением! - внезапно крикнул Велизарий взвившимся голосом, так похожим на полные фанатичных ноток речи Альманзора. Он пальцем указал на свои сияющие изнутри зашитые глазницы. - К великой моей печали, довелось узреть, как вас одного за другим поражает проказа ереси. А я несу освобождение вашим душам, лишая те бренных тел.
- Проказа? И даже Авигею?! - от воспоминаний о молодой гарпии, в которой уж точно не было ни намека на отступничество, внезапная злость наполнила мой разум и руки, ударившие по врагу с такой силой, что того аж повело в сторону.
Это нисколько не смутило Вела, напротив, он ответил тем же и хотя я отбил контратаку, но все же получил кулаком в лицо. С рассечённой брови закапала кровь.
- Да, но её настигла бы последней. В отличие от вас, она была чиста и потому я проявил милосердие, решив избавить белокрылую от страшной участи пасть в глазах владыки. Сгубив до того, как та запятнает себя помощью слугам Вайлеко.
- Какое благородство. - я тряхнул головой от лезшей в глаза и мешающей видеть багровой влаги. - Больше месяца её насиловали и избивали. Сначала рабская падаль, а потом стражи каравана пускали по кругу. Ты слышал её крики, это по-твоему милосердие?
Презрение в моих словах прозвучало слишком явно.
- Не тебе попрекать меня бесчестьем, Баал. - ответ прозвучал серьёзно и мрачно. - Я не хотел для неё подобной участи, думал она покончит с собой или её по-тихому придушат. Но случилось так, как случилось.
Любой, родившийся в Кеплере, быстро постигает простую истину нашей жизни: привязанность к кому-либо, это слабость, ведущая в могилу. Поэтому я всегда старался сторониться подобных эмоций, но отчего-то предательство Велизария и особенно его последние слова задели меня сильнее, чем мог бы ожидать.
- Случилось так, как случилось!?
Буря, родившаяся в моей душе из злости, выплеснулась наружу, новой атакой, на этот раз почти безрассудной, слепой, всепоглощающей. На пути возникли росчерки расчетливых движений, гасивших опасные удары и сами готовые найти лазейку в так беспечно отринутой защите. Ждать долго не пришлось.
Мы сшиблись отчаянно, будто всю жизнь являлись кровными врагами и вот, наконец, получившими возможность вцепится другу в друга чуть ли не зубами.
Меч Вела смотрит вниз и влево, а по нему скользит фламберг так и не достигший цели, как вдруг клинок врага, резко крутанувшись, устремляет костяное жало мне в живот. На таком расстоянии двуручник бесполезен и даже увернуться теперь вряд ли удастся. Губы противника тронула грустная улыбка, возвестившая о том, что ловушка захлопнулась и мне никуда не деться. Но я ответил ему тем же. На краткий миг непонимание застыло в дарованных предвечным глазах собрата, пока стихии, искажённые эфиром, что щедро были вложены мной в череп брата, не пришли в движенье.