Судьба смертного, в котором нашел прибежище падший, была не многим лучше чем та, что ждала меня, но я почувствовал нечто, вроде жалости к этому несчастному существу, ибо в отличии от моей судьбы, которую я выбрал сам, тому подобного выбора дано не было. Впрочем, жалость непозволительная роскошь в нынешней ситуации, слишком велики ставки.
Демт говорил ещё долго, рассказывая, как будет происходить посвящение, что должно произойти и где я в итоге окажусь. Я же слышал его слова, будто те звучали сквозь толщу воды, погруженный в пучину тревожных размышлений. Согласие далось мне нелегко, но не ради настоятеля я шел на это, а ради веры. Наверное, во мне жил такой же фанатик, как и в буяне Альманзоре. Просто безумие, так же как сила, может принимать сотни обличий.
Когда мы прощались, в глазах старика я видел чудовищную усталость, печаль, но и надежду. Внутри же меня был холод обреченности, словно перед шагом в пропасть.
* * *
- Вон! - воскликнул Пиш, тыча в стену, вырвав меня из воспоминаний о причинах, по которым я оказался тут. - Смотрите, вон там, похоже на разрыв в своде подземелья, по которому идут отверженные.
И действительно, каменные образы, коих оставалось совсем мало, сгрудились возле того, что можно было принять за пробоину в потолке, через которую одна из фигурок, воздев руки кверху и удерживая в них некий предмет, возносилась из тьмы катакомб обратно к свету.
- Что это значит? - озадачено поинтересовался идущий передо мной прелат, пока остальные разглядывали фреску. - Что у него в руках?
- Полагаю, некий дар или подношение. - сощурившись, предположил наш бывший наставник. - Вот об этом я и говорю, если бы наше нынешнее положение стало концом служения, то не было бы пути к искуплению и возвращению обратно под сень богов.
Во время разговора с Демтом тот сказал, что позаботится о том, чтобы я не прошел посвящение и успехом прочих послушников отвлечет от моего низвержения всеобщее внимание, однако предатель в наших рядах сумел таки его переиграть, отправив в бездну весь выводок. О случившемся будут судачить ещё не один месяц по тавернам, да бражным домам и излишний интерес мне будет обеспечен, а потому необходимо было придумать, как свернуть эти разговоры. Надо сказать, что получивший искупление после провала жрец, пожалуй, мог бы вызвать интереса даже больше, чем целый выводок неудачников. По крайней мере, подобного не случалось на моей памяти. А значит, возможно, стоило помочь своим собратья, ставшим жертвами предательства, вернуться к свету Кхулоса.
- Дар зело ценный, но что сие быть может? - подтолкнул я разговор в нужном направлении. Пиш вдоль и поперек изучил древние фолианты, и ему нужно было лишь задать направление, где искать ответы.
- Да все, что угодно и достаточно важно для Пантеона. - с готовностью ответил старик. - К примеру, истинный камень душ, осколок Хроногресса, черный опал бездны или даже врата в инфернос, если вы сумеете их найти и принести в храм. К тому же, дару необязательно иметь материальную оболочку, это может быть и поступок. Главное, чтобы его сочли достаточно значим, дабы предвечные заметили деяние смертного. Потому, ничего ещё не кончено, у нас все ещё есть ...
Договорить он не успел, так как в этот момент цепь рванули с такой силой, словно гигант потянул за неё и всех нас бросило на несколько шагов вперед. Меня проволокло через упавших передо мной. Растерявшись, я на секунду упустил тонкий ручеёк силы, просачивающийся сквозь трещины в обсидиановом ошейники и заклятие левитации тут же угасло, бросив меня на пол, словно тряпичную куклу. От удара о камни мои пальцы разжались, а череп брата выпрыгнул из ладони, покатившись куда-то в сторону. Я попытался броситься за ним, ведь без его силы я был всего лишь бессмертным калекой, неспособным даже самостоятельно даже ходить, но в этот момент цепь снова натянулась и словно невод, тащащий из воды улов, нас, даже не успевших подняться на ноги, повлекло вперед.
Волна паники захлестнула меня, но пальцы, отчаянно цеплявшиеся за выбоины пола, лишь срывали застарелую грязь, да потрескавшиеся кусочки камня, не в силах остановить мое движение. Раздался звон стали и цепь, сверкнув на прощание блеклым металлом, выскользнула из каменных тисков, больше не сковывая нас вместе.