Меня гораздо больше заботили мысли о том, как бежать из полона, чтобы всерьез задумываться о смертных слабостях юноши, которые в себе я изжил уже данным-давно. А вот Альманзор не отрывал тяжелого взгляда от паренька. Для него сама мысль о близости с Меченой Кровью была отвратительной и Велу даже пришлось несильно толкнуть прелата локтем, чтобы тот, наконец, перестал буравить молодёжь бешеными глазами.
- На привоз? - послышался голос одного из охранников, идущего впереди.
- Нет. - зло рыкнул в ответ хозяин каравана, до сих пор пунцовый от пережитого унижения. - Товар с Дхамы сгружаем в первый чан. В мясные ямы отдадим тех, кого не возьмут сегодня.
С другой стороны повозки послышалось недовольное бурчание:
- Да некого отдавать в мясные ямы, у нас на сотню тел четыре бабы и ни одна из них не является скотом. Три человека, а одна вообще - страхолюдина каваранка. Кому они там нужны.
- Значит на бойню оттащим! - разъяренно зарычал толстяк с бердышом, взбешённый от того, что кто-то посмел ему перечить. - А если ты не захлопнешь свою поганую пасть, то и тебя мясникам сдам!
Мясными ямами назывались топоровидные карьеры, к стенам которых были прикованы женщины, постоянно приносившие приплод, который пускали на мясо. Место, где любой желающий за пару монет мог овладеть женщиной или купить её только что рожденного отпрыска. Бордель и бойня, охраняли которую самые ненасытные насильники и изощренные садисты. Обычно там использовали дев расы, чье имя давно забыто и их принято было называть скотом, на манер свиней или прочей домашней живности выращиваемой на убой, хотя эти создания были не глупее прочих смертных. Изредка, в этих котлованах держали женщины иных рас, но они, даже при помощи магии с алхимией, не могли приносить по двадцать детей за год, как скот, а потому использовали их крайне редко.
Притихшие было Зара с Мерисой облегченно выдохнули, ибо судьба Авигеи, по сравнению с жизнью в мясной яме, могла показаться настоящем благословением. Я же в очередной раз убедился в своей догадке, что нам изначально была уготована судьба товара не из дешевых, раз нас сразу не повезли к торговым помостам. Наша судьба была определена задолго до прибытия в город. Слишком ценный товар, однако что такое «первый чан», мне было неведомо.
Вскоре вой вьюги за шкурами стих, а воздух из ледяного внезапно стал непереносимо душным и спертым, словно мы вошли в горнило раскаленной печи. Тьма зимней ночи сменилась дрожащим светом от сотен факелов, а стены запестрили небольшими углублениями, в которых стояли больше чадящие масляные плошки, точь-в-точь такие же, что были подвешены у ворот. Пирамиды из покосившихся лачуг, жалобно скрипевших под порывами терзавшего их ветра, сменили грибницы жилищ ещё меньше напоминавших человеческие, облепивших всю внутреннюю часть стен огромной пещеры. Мы, вместе с медленно бредущим живым потоком, втекли в один из четырех клыков - проходов в подземную часть Рабского Рынка: смрадное, жаркое, словно преисподняя, чрево перенаселенного полиса.
Не проехав и сотни шагов, телеги остановились. Тяжелая деревянная дверь поползла наверх, впуская в сумрак клетки чахлый свет. Все находящиеся внутри с опаской посмотрели наружу, сквозь проем в котором виднелся бочкообразный силуэт.
- Приехали, падаль, на выход! - в руках говорившего появился кнут и он с размаху дважды саданул внутрь, для придания находившимся внутри рабам стимула, при этом угодив по щеке Альманзора. Ткань клобука, закрывавшая лик прелата, лопнула, тут же напитываясь выступившей кровью, но тот не повел даже бровью, с великолепным презрением глядя на работорговца. Однако, прочие невольники, коих оходили кнутом, с визгом и мольбами повалили наружу, где в кольца их ошейников тут же продевалась толстая, мохрящаяся веревка.
Выходя я заметил, что несмотря на потерю одной из повозок, големов оставалось столько же, сколько и вначале, видимо кваплы даже не стали тратить время, пытаясь сожрать неживого конструкта и тот доковылял за нами следом почти целый. Теперь он же возглавлял цепь рабов, в которую заковали всех находившихся в клетках, дабы провести нас до нового места обитания.
Причина же, почему было решено продолжить остаток пути пешком, рискуя, что кто-то может попытаться сбежать в окружавшей нас толчеи, вскоре оказалась понятна.