Мы подходили к пролому, закрытому шкурами и я видел, как движение на улице сходило на нет. Внешний мир, словно дикий аур, застывал, готовясь к прыжку. Лишь одна из групп огоньков все ещё продолжала свой странный хоровод вокруг трех больших огней, которые я вначале принял за очередные жертвенные алтари, но вблизи можно было уловить их движения. Вернее яростные рывки то в одну сторону, то в другую.
Заклятие колдовского ока, простейшее из всех, позволявшее прозревать тонкий мир, неплохо показывало текущие в нем реки силы. Однако вот с формой были проблемы и лишь подойдя достаточно близко, можно было определить, что же за создание скрывается за той или иной свечой жизни, отраженной в Вечном Океане. А то, что сейчас металось из сторону, едва сдерживаемое полупрозрачными тенями канатов, внезапно обрело четкие контуры огромных чешуйчатых тел, внутри которых находился осколок истинного огня.
Я даже остановился, не в силах поверить, что кто-то умудрился притащить сюда огнедышащих ящеров. Конечно, это были не взрослые драконы, чьи размеры превосходили сам Рабский Рынок, но даже молодые особи или полукровки были чем-то невероятным в наших краях. Возможно, их привезли из Штормового Перевала, ибо нигде в Долинах Натриара не было гнездовий этих прекрасных и смертельно опасных созданий.
Внутри прикованных к земле зверей сияла негаснущая домна, которая словно гигантское сердце, то разрасталась, то вновь опадала, будто не в силах найти выхода. Присмотревшись, я заметил, что пасти зверей заключены в тугие намордники. Творимые рядом человеческие жертвоприношения всколыхнули тонкий мир, к которому любой дракон был крайне чувствителен. От того теперь те неистовали, впитывая в себя эхо боли и страданий смертных, не в силах уйти подальше от клыка.
Так как в предстоящей битве нам позволят нанести лишь один удар, нужно было использовать любой подвернувшийся шанс. В голове быстро созрел план и едва присевший Альманзор кивнул мне, я принялся плести заклятие.
Все, что было нужно сейчас, это сорвать с драконидов сковывающие пасти путы и не окажись на них защитные чар, я бы может обошелся бы более деликатным колдовством. К сожалению, на распутывание чужих заговоров времени у меня не было и потому пришлось прибегнуть к грубой силе.
Щедро зачерпнув эфира, я на секунду прекратил перекатывать череп брата, дабы тот напитал силой эмпирий созданную мною магическую конструкцию.
«Решил поиграть с огнем, братец? Что ж, давай поиграем» - слова, прозвучавшие в голове, сочились ядом и обещали неприятности. Потому меня не удивило, что заклятие сработало не так, как планировалось. Вместо того, чтобы одним рывком сорвать тугие намордники, чары превратили их в едкую кислоту, что смолой стала растекаться по мордам, причиняя ящерам нестерпимые муки.
За криком боли созданий послышалось шипение, исторгнутое из их глоток, но вместо струй пламени, те принялись плеваться шарами жидкого огня, что едва касаясь земли или дома взрывались, разлетаясь в разные стороны снопом негаснущих искр.
Окружавшие, испуганно приникли к земле, а я, как заворожённый, смотрел сквозь тонкий мир, в котором не было ни стен, ни преград, лишь яркие краски стихий. Очередной огненный болид едва не испепелил нас, в мгновение обернув шкуры, закрывающие зимнему холоду путь внутрь когтя, горсткой пепла. Не будь той насыпи, за которой притаился сначала прелат, а после и остальные, всех бы превратило в пар на месте, но вместо этого, часть дороги со стеной вспухли от взрыва, прыснув в стороны раскаленным щебнем.
Алеющие брызги перегретого камня широким веером накрыли внутреннюю площадь пещеры. Гнилая солома в рабских клетках тут же смрадно задымила, но поджечь влажную, полную паразитов, подстилку оказалось не так-то просто. Лишь кое-где вспыхивали пожары, но разрастись им было не суждено. Взвывший башней ветер бросил нам в лицо пригоршни талой воды, в которую превратился сыпавший с небес снег, а мы, наконец, узрели что же происходило снаружи.
Верхний город пылал и его обитателям было уже совсем не до кучки сбежавших рабов, теперь они стремились лишь спасти собственные жизни. Тем же, в большинстве своем, занимались и приготовившие нам ловушку солдаты. Пара из них превратилась в живые факелы, ещё один, обугленной головешкой, догорал у самого входа, видимо застигнутый там огненным валом, что едва не сжег нас самих. Прочие же, наплевав на субординацию, не различая дороги, неслись прочь от разбушевавшихся огнедышащих тварей.