Тот пожал плечами, лишь спросив:
- И кто же они тогда?
- Мне ведомо не боле твоего, но я не верю, будто наша встреча случайна. - открывать правду в моих планах, разумеется, не было, однако предстоял непростой разговор с теми, кто приближался, и я не хотел чтобы Скофнуг все испортил. Пусть уж лучше думает, будто происходящее есть часть некого грандиозного плана Падшего. - Судьбы слуг предвечных в руках их покровителей. Но наш выводок отвержен и проклят. А что если Вайлеко направил этих? Я так мыслю.
Насколько это убедило моего собеседника, сказать было сложно, перечеркнутая алыми линиями маска скрывала лик того, но возражать он не стал, принявшись смирено дожидаться пока спасающийся бегством бандит не поравняется с нами.
Когда же задыхающийся, едва стоявший на ногах, ничтожный горбун наконец взобрался по лестнице, могучая рука мародёра схватила того за шею и я уже было испугался, что Скофнуг, не послушав меня, свернет бедняге шею, но он лишь прорычал:
- Кто и сколько?
Тараща полные ужаса глаза, мужчина вытолкнул сквозь передавленное горло:
- Двое. Люди ... кажется. Воители, но магии не чужды.
Стальная хватка разжалась, позволив сипящему, через силу втягивающему воздух, уродцу упасть на колени, а после на карачках уползти внутрь темного провала входа.
Номан всё-таки потянул из-за спины оружие, я же только стал быстрее перекатывать череп брата на ладони, изгоняя его назойливый, мешающий думать, шёпот из своей головы. Предстоял непростой разговор, в котором надлежало унять гнев приближающихся мстителей, склонив их на свою сторону, а после, как было явлено Кхулосом, заключить с ними договор, обменяв знания, где покоится осколок Хроногресса на то, что те принесли с собой из-за пределов нашего мира. При этом номан, кажется, совершено не собирался облегчать мне задачу. Вместо этого, он кивнул вдаль, коротко сообщив:
- Идут.
Все было так, словно меня опять окунуло в купель видений. Та же серая пустошь, через которую пролегал огромный шрам Провала Обреченных, те же приближающиеся силуэты, один вбирающий в себя окружающую силу, другой напротив, отторгавший её. И ещё была тьма, чернильная, злая, страшная, даже для того, кто давно привык к ужасам Кеплера, распускавшая свои длинные щупальца за спинами незнакомцев. Необъяснимая жестокость чувствовалась в этом мраке, словно Семя Порчи, готовое заразить весь мир, но которое, в то же время, могло сразить бога, а значит столь необходимое мне.
С каждым пройдённым шагом, разделявшим нас, крепло необычное ощущение, словно меня отрезали от мира мертвых, с которым я был до того так тесно связан через брата. При этом Вечный Океан окрест разливался вольно, лишь растревоженный безумием Небесной Горы. И все же это необычное ощущение внезапно позволило мне избавиться от странного, отдающего древностью говора. Возможно, причиной этому стал тот самый мрак, который двое путников принесли с собой.
Вскоре к расчищенным ветрами ступеням лестницы из метели выступили двое крепких молодых мужей, при оружии и с тяжелыми походными мешками на спинах, один страннее другого.
Первый помладше, пониже ростом, стройный и гибкий, словно молодая ветвь, закутанный в меховые шкуры, под которыми, тем не менее, скрывалась явно добрая кольчуга. Возможно даже стальная, говорящая, что безобидный вид парня не более, чем ширма для его истиной силы, иначе его бы давно уже прирезали за такую-то драгоценность. В нем чувствовался дух давно забытого культа еретиков, вырезанного подчистую почти два десятка лет назад. Как мне помнилось, на них велась охота даже страшнее, чем на последователей Падшего. Слуг Вайлеко преследовали только его враги, за Воющими Ведьмами же, а теперь я не сомневался, что от худощавого разит именно их скверной, гонялся почти весь Пантеон. Это был один из редких моментов удивительного единодушия демиургов. И как кому-то из опальных жрецов удалось выжить, трудно было себе даже представить.
Впрочем его спутник, снежноволосый, высокий, да широкоплечий, облачённый в полный костяной доспех, укрытый таким же великолепным белым плащом, был не менее необычен. Даже не обращаясь к тонкому миру, я чувствовал, потоки стихий, словно бы в страхе, огибали его по сторонам, сворачивались вокруг незримым водоворотом. Он же сам являлся недвижимым оком бури. Все в его стане выдавало образ того, кого обычно называли Подавителями, охотниками на магов и короткого взгляда сквозь колдовское око, оказалось достаточно, дабы убедиться, что я прав.
На скрытом под плащом наплечнике, затертый словно кто-то намерено пытался его извести, проступали строки старого, вызывающего у любого владеющего силой ком в горле, девиза: «Рождённый в огне, закалённый кровью. Мы - пламя выжигающее порчу колдовства. Мы - рок малефиков. Мы - Подавители.»