То, что я сейчас говорил, было трактатом одного из отступников веры, коего наши храмовники притащили на судилище и мне удалось украдкой подсмотреть написанное в его свитках, пока я нес их к костру, разведённому под лицом еретика. Странно, но именно эти слова тогда запали мне в память и хотя истовая вера никуда не делась, я стал относиться к поклонению Пантеону уже без прежнего пиетета фанатика. И точно так же они подействовали на Киру, укрепив веру в её собственные силы. Но вот услыхавшая их Зара мгновенно поняла что происходит, фурией налетев на нас и оттолкнув меня в сторону, тут же выхватила собственный меч, нацелив тот мне в сердце.
- Еретик! Ренегат! - шипя разъярённой гадюкой, она стала наступать на меня, похоже совсем забыв о необходимости сохранять личность своей подопечной в тайне. - Как ты посмел произнести такое, той, что выносит под сердцем моего владыку!
- Зара усп ... - попыталась вступиться за меня Кира, но Дева Лесов схватила её за волосы и резко дернув вниз, заставила ту упасть на колени.
Не сводя с меня пылающих гневом глаз, Зара надвигалась, скалясь будто волчица, таща за собой по полу упирающуюся девушку. Я даже не подумал поднимать фламберг для защиты, постепенно отступая, все шло по плану.
- Умолкни дура! Он ядом лжи отравил тебя и заплатит за это, а ты ... - фраза оборвалась на полуслове, когда могучая рука наотмашь саданула в лицо воительнице и та, совершив в воздухе сальто, хрипя отлетела в сторону.
Меч рухнул на пол, тут же раздавленный могучим сапогом номана, возвышавшегося теперь над Кирой, пока та ощупывала место, откуда воительница похоже вырвала клок её коротко стриженых волос.
Перечеркнутая алыми полосами костяная маска уставилась на меня, заставляя отступить, дабы не разделить судьбу, с трудом поднимавшейся на ноги и злобно косящейся в мою сторону, воительницы. Впрочем, что мне теперь до этой ненависти, когда та, ради которой затевался весь наш поход, отныне не подвластна её власти и что важнее, её мудрости. Зара оказалась поистине умной женщиной, тут же раскусившей к чему я подталкивал Киру, но эмоции, желание оградить подопечную от лжеучений, сыграли с ней злую шутку, обратив теперь ту, которую ей надлежало защищать, против неё самой.
На моем лиц не дрогнул ни единый мускул, однако душа полнилась ликованием. Как я и полагал, Скофнуг никому теперь не позволял обнажить оружие рядом с аватаром, а после только что случившегося, даже в стане меченых кровью не будет доверия друг другу. К тому же, они больше не смогут заставить Киру делать то, что им нужно. Теперь лишь остается не упустить девчонку. Это мне напомнило охоту дьяволков на дичь, сначала отбивавших от стада выбранную жертву, а после, наносящих свой удар. Один, но смертоносный.
Словно в подтверждение моих мыслей, поднявшаяся на ноги девушка, не удостоив бывшую свою защитницу даже взглядом, принялась спускаться вниз, однако мне же подарила робкую улыбку. Ответив на неё, я вновь повернулся к пролому в стене. Дело было сделано, осталось дождаться, когда мы вернемся в Дхаму, там будет разыграна последняя сцена этого затянувшегося спектакля.
До меня ещё долго доносились гневные тирады взбешенных женщин, которые внизу устроили разборку между собой, однако теперь Кира явно не боялась оппонировать своим бывшим наставницам со всем жаром молодости, который крайне удачно заглушал периодически звучавшие в разговоре доводы разума.
Вскоре я перестал прислушиваться к перебранке, захваченный жутковатой красотой Небесной Горы, новой бурей осветившей весь восточный горизонт. Сознание незаметно уплывало по волнам эфира туда, где в зареве эфирных капель дождей чистого хаоса рождалось будущее. Там стояла древняя Дхама и там же меня ждала тень из видения, алчущая пожрать наш мир. Но теперь я был готов к этой встрече.
Трудно сказать сколько времени прошло, прежде чем мне удалось вырваться из тенет сырой магии, бушующей в небесах. Она гипнотизировала, затягивала рассудок, будто бездонное болото, грозя оставить от любого, смотрящего на неё слишком долго, пустую оболочку, лишенную даже зачатков мыслей. Тем не менее, когда я наконец оторвался от созерцания катаклизма, ругать утихла. Скофнуг опять спокойно сидел возле костра, что-то жевал, Кира спала. Мерисой с Зарой, на чьем потемневшим от синяка лице заплыл левый глаз, пялились в огонь, держа в руках плошки, куда Вел, помешивающий похлебку, налил мутного супа, приспособившего под котелок для варки осколок черепа замерзшего чудища. Пишу же, кажется, удалось вернуть к жизни верхние два ряда рун заклинательного покоя.