Я знаю, что моих пациентов формировали события не только внешние, но и внутренние. Их чувства, их внутренние и внешние реакции предопределяли их путь и то, кем они стали, в гораздо большей мере, чем степень несчастий и напастей, с которыми они сталкивались. Например, я встречала людей, переживших детство, полное лишений, жестокости, бессердечия, избиений или сексуального надругательства. Тем не менее они не стали (как можно было бы ожидать) похожи на тех взрослых, которые плохо обращались с ними. Вопреки всему плохому, что пережили, они испытывали сострадание к другим — как тогда, так и теперь. Травматический опыт оставил свой след, они не были невредимы, но, несмотря на это, способность доверять, любить и надеяться уцелела. Когда я догадалась, почему случились именно такие события, я начала понимать разницу между героиней и жертвой.
Будучи детьми, каждый из этих людей видел себя главным действующим лицом ужасной драмы. У каждого был внутренний миф, выдуманная жизнь, воображаемые товарищи. Дочь, которую избивал и унижал грубый отец и не защищала подавленная мать, вспоминала, как говорила себе в детстве, что не имеет отношения к этой необразованной, неотесанной семье, что в действительности она — принцесса, которую проверяют этими суровыми испытаниями. Другая девочка, избиваемая и страдающая от сексуальных домогательств (и которая, став взрослой, полностью опровергла представления, что избиваемые в детстве впоследствии бьют собственных детей), убегала в воображаемую яркую, совершенно отличную от действительности жизнь. Третья представляла себя воительницей. Эти дети думали о будущем и планировали, как смогут уйти из своей семьи, когда станут достаточно взрослыми. Между тем они сами выбирали, как будут реагировать. Одна говорила: «Я никому не позволила бы увидеть себя плачущей». (Она убегала в предгорья и плакала, когда ее не мог видеть никто из ее обидчиков.) Другая рассказывала: «Я думаю, мой разум оставлял мое тело. Я как будто находилась в другом месте всякий раз, когда он прикасался ко мне».
Эти девочки были героинями и теми, кто решал. Они сохранили свое достоинство, несмотря на плохое обращение с ними. Они оценивали ситуацию, решали, как будут действовать в настоящем, и строили планы на будущее.
Как героини, они не были сильными или могущественными полубогами вроде Ахиллеса или Геракла, героев греческих мифов, которые были более сильными и защищенными, чем простые смертные. Эти дети, как не по годам развитые человеческие героини, больше похожи на Гензеля и Гретель, которые должны были использовать свой разум, когда их бросили в лесу или когда ведьма откармливала Гензеля для жаркого.
В реальных историях жизни женщин, как и в мифах о героинях, ключевым элементом являются эмоциональные или другие связи, которые женщина устанавливает на своем пути. Женщина-героиня — это та, кто любит или учится любить. Она либо путешествует вместе с кем-то еще, либо стремится к такому союзу в своем поиске.
Путь
На каждой дороге существуют решающие развилки, требующие принятия решений. Какой путь выбрать? Какому направлению следовать? Продолжать линию поведения, согласующуюся с каким-то одним принципом, или следовать совсем иному? Быть честной или лгать? Поступить в колледж или пойти работать? Родить ребенка или сделать аборт? Прекратить близкие отношения или оставить? Выйти замуж или сказать «нет» этому конкретному мужчине? Немедленно обратиться за медицинской помощью при обнаружении опухоли груди или подождать? Просто бросить учебу или работу и присмотреть что-нибудь еще? Завести любовный роман и рисковать замужеством? Уступить или упорно добиваться чего-то? Какой выбор сделать? Какой путь избрать? Какова цена?
Я вспоминаю один яркий урок по экономике в колледже, который спустя годы пригодился мне в психиатрии: подлинной ценой чего-либо является то, от чего отказываешься ради получения желаемого. Это не общепринятый путь. Взять на себя ответственность совершения выбора — это решающий и не всегда легкий момент. Способность женщины к выбору и определяет ее как героиню.
В противоположность этому, женщина не-героиня следует чьему-то выбору. Она скорее вяло уступает, чем активно решает. Результатом часто становится согласие стать жертвой, говорящей (после свершившегося): «В действительности я не хотела этого делать. Это была твоя идея», или «Это все твоя вина, что у нас неприятности», или «По твоей вине мы оказались здесь», или «Ты виноват, что я несчастна». И еще она может ощущать себя мучимой и обманутой и предъявлять обвинения: «Мы всегда делаем то, чего хочешь ты!», не осознавая, что сама никогда не настаивала на своем или вообще не высказывала своего мнения. Начиная с простейшего вопроса: «Что ты хочешь делать сегодня вечером?», на который она неизменно отвечает: «Все, что ты хочешь», ее привычка уступать может расти до тех пор, пока контроль над ее жизнью просто перейдет в чужие руки.