Вдруг зазвенел телефон. Сняв трубку, Татьяна Николаевна закрылась на кухне. Это была сестра, Катя, и интересовалась она племянником.
- Нет, Кать, знаешь, совсем не изменился, - вполголоса рассказывала Татьяна Николаевна. - Ну, физически, конечно, возмужал, окреп, а рот откроет - все тот же ребенок. Представляешь, собаку завести хочет... Ага... Ага... Ой, не говори, Кать! У него же барышня что натворила... Да... А откуда ты знаешь? Ах, ну да, я же тебе уже говорила. Так вот: как узнал ходит зеленый, подрался где-то... Я бога молю, чтобы только не влез куда из-за этой... не знаю даже, как ее и назвать... Нет, ну жизнь есть жизнь это понятно, но мой-то Санечка чем виноват?..
Закончив разговор, Татьяна Николаевна задумалась:
"А может, и вправду собаку завести? Пуделя. Или болоночку... Будет со щенком возиться - отвлечется..."
Утром Саша ходил мрачный. Мать с расспросами не лезла, наоборот старалась больше говорить сама. А потом позвонил Космос, и сын стал куда-то собираться.
- Ты куда это? - встревожилась мама.
- В библиотеку, - буркнул в сторону Саша.
- Ну прямо не сын, а Ульянов-Ленин! - улыбнулась Татьяна Николаевна, поправляя ему воротник. - Я, кстати, тебе справку в ЖЭКе взяла. Ты, правда, на вечерний решил?
- Так на дневной-то я уже опоздал. А потом, мы же с тобой не кооператоры - надо как-то зарабатывать... Ладно, мам, я пошел!
- Только не задерживайся, - попросила мать.
- Хорошо, я постараюсь, - кивнул Саша и уже в дверях добавил: - Если получится...
VIII
Белов спешил вовсе не в библиотеку. Космос позвонил, чтоб сообщить через час его ждет Муха. Времени было в обрез, ведь предстояло еще как-то добраться до Нагатинской поймы, где ему была назначена встреча. А просить Космоса подвезти до места после вчерашней стычки Саша не решился.
Он выскочил из подъезда и торопливо зашагал к автобусной остановке. На душе было муторно - не от страха, нет. Встречи с Мухой он по-прежнему не боялся, но перед боем дружеская поддержка Белову все-таки не помешала бы. Одному ему было как-то неуютно.
Взглянув на часы, он прибавил шагу, и в этот момент из-за угла дома вырулил "Линкольн" Космоса. Он поравнялся с Беловым, и из открытых окошек машины высунулись три кулака с оттопыренными большими пальцами.
Медленно и синхронно кулаки перевернулись пальцами вниз в характерном гладиаторском жесте - никакой пощады сопернику, только смерть!
Белов с облегчением улыбнулся: все нормально, никаких обид - они снова вместе. Он открыл дверцу и сел назад, к Филу.
Дорогой, против обыкновения, все молчали, словно подчеркивая тем самым важность и опасность предстоящего поединка. От этой тишины Саше снова стало не по себе. Он нахохлился, помрачнел и отвернулся к окошку.
Это заметил Пчела, он коротко переглянулся с Космосом и развернулся к Белову.
- Ну что, Сань, - жим-жим?.. - подмигнул он. Тот отрицательно покачал головой.
- Ладно врать-то! - усмехнулся Пчела. - Меня самого трясет. Знаешь, в прошлом году Муха на дискаче троих пацанов из Центра так отбуцкал!.. Одного в Склифе откачивали.
Космос, озабоченно покачивая головой, подтвердил:
- Точно. А у другого крыша протекла. Он теперь дебил полный - слюни до земли, и все время "Мурку" напевает...
- Да, Сань, Муха - боец серьезный, - сдержанно кивнув, согласился с друзьями Фил.
Белов с ироничным недоумением оглядел всех троих, наклонился вперед и похлопал по плечам Пчелу и Космоса.
- Спасибо, ребята, за поддержку! Знаете, как человека подбодрить! Спасибо, ребята, спасибо...
Вдруг Пчела прыснул, и тут же все трое, не сдержавшись, захохотали в голос!
- Да ты что, Сань, он же узкогрудый!
- Там понтов больше!
- Муха - она муха и есть!.. - наперебой заорали парни.
- Гляди, Сань, вот он - твой Муха, - Пчела выудил из кармана игрушку забавного скелетика на ниточке - и подвесил его над лобовым стеклом. Он отвесил скелетику звонкий щелбан и, дурачась, запел на мотив "Мурки":
- Здравствуй, моя Муха, Муха дорогая... И все четверо друзей грянули хором:
- Здравствуй, моя Муха, и проща-а-а-а-ай!!!
IX
После встречи с Сашей Лена Елисеева весь следующий день была сама не своя - ей ни на минуту не давала покоя его вчерашняя драка с Мухой. Она слишком хорошо знала характер того и другого, поэтому была абсолютно убеждена - этой стычкой дело не закончится!
Лене было тревожно за обоих, но больше, конечно, за Сашу. Муха был опытным бойцом и считался среди своих почти непобедимым. Ей доводилось видеть его в деле - зрелище, что и говорить, было эффектным. Устоять против такого мастера Саше было, безусловно, очень и очень непросто.
Но куда сильнее ее беспокоило другое. Короткий разговор с Сашей нельзя было считать законченным - это ясно. Никакая драка Белова не остановит, а это означало, что ей еще предстоит встреча с ним. И будет тяжелый и горький разговор - от этого не никак не уйти, и он, конечно, опять потребует объяснений всему, что она натворила.
А что она могла ему сказать?! И, главное, - как? Как найти слова, чтобы упрямый и "правильный" Белов понял, наконец, что жизнь сильнее человека, и очень часто она отправляет людей совсем не по той дорожке, по которой им хотелось бы идти...
В институт Лена не поступила, пришлось пойти работать - приемщицей в прачечную. За копеечную зарплату она целыми днями таскала туда-сюда чужое грязное белье. Отец беспробудно пил, мама болела, денег не хватало даже на то, чтобы сносно питаться! А ведь ей было только восемнадцать, и вокруг было столько соблазнов!
Через год умер отец, и они с мамой сменяли квартиру, переехав из престижного Юго-Запада в богом забытые Люберцы. Это была ее, Ленкина идея на доплату от обмена можно было и приодеться, и какое-то время просто нормально пожить, не считая каждую копейку.
С работой на новом месте оказалось труднее. Помыкавшись по разным местам, Лена, наконец, устроилась гладильщицей в кооперативное ателье. Там-то на нее и положил глаз хозяин. Не проходило дня, чтобы этот похотливый толстяк не оказал ей какого-нибудь весьма своеобразного знака внимания. То щипал за щеку, то похлопывал пониже спины, а то и прижимал к стенке в укромном уголке. Лена все это терпела.