Я только вздохнул в ответ. Слишком многое было против парада. И утро было хмурым. Низкие тучи, повисшие над городом, сеяли снег, который плотным слоем покрывал шапки и шинели, целиной застилал улицы… Словам моего соседа, казалось, противоречило даже это темное небо, облака, холодный снег, наше общее настроение. А между прочим, некоторые еще с вечера высказывали подобные предположения. Однако старшина Чулков, послушав вечернюю сводку Совинформбюро за 6 ноября, после тяжелого раздумья и, как всегда, с выговором сказал:
— Какой парад? Вы что?.. Немец рядом. Он же знает, где проводятся парады. Вот и пораскиньте сами, что из этого выйдет. Немцам надо дать бой. И такой, чтобы они навсегда запомнили. Вот это и будет лучший парад.
В этот же вечер в одной из аудиторий техникума на Потылихе мы слушали по радио выступление Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина на торжественном заседании в Москве, посвященном двадцать четвертой годовщине Октября. Его заключительные слова: «Наше дело правое — победа будет за нами!» — были встречены бурей аплодисментов. На них горячо откликнулась вся страна.
Каждого из нас охватила радость и твердая уверенность в нашей силе, в неизбежности разгрома немецко-фашистских полчищ.
Многое прояснилось в этот вечер, но вопрос о параде оставался открытым.
Чулкова не было с нами в строю. Он остался в расположении и, наверное, ждал нашего возвращения.
Проходя мимо какого-то многоэтажного дома, мы услышали громкие звуки радио. На улицу через форточки вырывались грозные слова, бравшие за душу каждого:
Я видел и чувствовал, как все сразу подтянулись, словно по команде, и в настороженной тишине тверже отдалась поступь нашего батальона. Даже на какое-то время утихли команды. Они были не нужны: строй шел под звуки песни. И чем ближе подходили мы к Кремлю, тем больше укреплялась уверенность, что идем именно на парад.
Командиры давали последние напутствия: дружнее и громче отвечать «ура» на приветствия.
Нам казалось, что мы долго кружили по улицам и переулкам, пока не заняли свое место среди уже находившихся на Красной площади войск.
Меня целиком захватила торжественная тишина, вид Мавзолея, слившегося воедино с величественным древним Кремлем, где я находился впервые, и перезвон курантов, и само пребывание в строю на Красной площади.
Легендарный маршал Буденный объезжал на коне построившиеся для парада войска, поздравлял с праздником Великого Октября. В ответ по колоннам проносилось мощное «ура!», будто откликалась сила всей Красной Армии, которую представляли теперь войска, выстроившиеся на главной площади страны.
По сосредоточенным лицам, по собранности каждого из нас было видно, что всеми владело единое чувство — во что бы то ни стало преградить фашистам путь к Москве. Стоявший впереди Петр, выше меня ростом и шире в плечах, казалось, замер в напряжении. Как я ни тянулся, мне плохо были видны из-за него Мавзолей и находившийся на трибуне Сталин.
Все затаив дыхание слушали речь Верховного Главнокомандующего. Но шел густой, пушистый снег, да и расстояние было порядочное. Долетали лишь отдельные слова и фразы. Только под конец (может быть, потому что первое волнение у нас уже прошло) как-то отчетливее услышали: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!»
Меня поразили эти слова. Больше всего — само упоминание наших выдающихся предков, прославивших себя служением Отечеству в грозные периоды истории Русского государства. Проникновенно прозвучало напутствие: «Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!» Никто не мог остаться равнодушным.
Откуда-то донеслась до Красной площади канонада праздничного салюта, а потом раздались звуки духового оркестра, исполнявшего походный марш. И сразу, повинуясь протяжным командам командующего парадом, торжественным маршем пошли войска.
С винтовками на плече мимо Мавзолея проходил и наш сводный батальон. И вот уже Мавзолей, и трибуна, и Спасская башня остались позади и скрылись в белой снеговой круговерти. А парад продолжался: через площадь еще шли эскадроны кавалеристов, артиллерийские части, оттуда доносился шум танков…
Возвращались мы, взволнованные своей причастностью к параду.
— Ты думал когда-нибудь участвовать в параде на Красной площади? — тихо спросил меня Петр.