Она захрипела, беспомощно скребя когтями по земле, и не могла себя заставить вдохнуть ещё раз. Так было, когда её организм только учился превращаться и боль была постоянной. Милена давно этого не чувствовала и ей даже казалось, что почти забыла об этом. Что ж, она ошибалась.
И теперь это не было следствием превращения. Не проходило за минуту или за две. И всё что могла делать Милена, это хрипеть, пытаясь заставить ошалевшее от боли тело дышать.
Глава 30
Даже при всей своей живучести и силе Милена не могла сказать, что она неуязвима. Да, раны мягких тканей заживали практически моментально. И пусть из‑за большой кровопотери процесс шёл медленно, или если в восстановлении нуждался большой объем плоти. Но и тогда, в худшем случае, исцеление занимало несколько часов. Кости же у оборотня были заметно прочнее человеческих, однако, и они могли сломаться. Вот как сегодня. И тогда восстановление затягивалось несколько дольше. Хотя тоже, по человеческим меркам, протекало невероятно быстро. Так уже спустя несколько часов Милена выгнулась, почувствовав, как воздух свободно проникает в легкие, и грудная клетка послушно раздувается и плавно опадает на выдохе. Но даже это не давало ей ощущения бессмертия. Потому что каждое ранение, каждая минута, когда её нечеловеческое тело залечивало повреждения — сопровождались болью. Когда резкой и мимолётной, порою, даже не успевающей отложиться в памяти, иногда зудящей и монотонной. Но чаще выматывающее невыносимой. Так что, когда сознание было готово воспринимать окружающую действительность, Милена ещё долго лежала, смотря в пространство перед собой, и ни о чём не думала.
Первое что она отметила, когда сознание отошло от шока, так это то, что в лесу давно уже глубокая ночь. Стиснув клыки, она с напряжением поднялась на лапы. Не смотря на то, какую боль приносила регенерация сейчас осталась только звенящая пустота в голове и тошнотворная лёгкость в мышцах.
Вокруг было спокойно, на несколько метров вокруг лес словно вымер. Никто не решался подойти к раненому хищнику. Отчасти, Милену это расстраивало, ибо безумно хотелось есть. Рот наполнился слюной, а и без того звенящий мир подёрнулся пеленой звериной ярости. Организм оборотня требовал восстановить затраченную энергию и делал это так, как умел.
Сгорбившись, низко пригнув голову к самой земле, Милена пружинистой рысью двинулась в направлении, откуда недавно удирала со всех лап. Умом она понимала, что тот монстр слишком силён для неё и что возможно следующего нападения она уже не переживёт, но звериный инстинкт в ней говорил совершенно иное. Какой‑то назойливый голосок напоминал, что даже если она не смогла победить, то уж во всяком случае, ранила гиганта, а уж добить его будет всяко проще… и всё ещё очень хотелось есть.
Затуманенное животными инстинктами сознание, лишь иногда прояснялось, и Милена с ужасом чувствовала, что творит безумство, возвращаясь на поляну, где произошла стычка с гигантом. Лапы тут же становились ватными, а внутренности скручивало узлами. А кто сказал, что оборотню чуждо чувство страха? Но предпринять, что либо ей не удавалось, ведь звон в голове был так удушающее тонок, а голод столь изнуряющее силён. А ещё она по — прежнему ощущала во рту вкус крови добычи. Большой, сильной и такой сла — а-адкой добычи. И это гнало её вперёд.
При приближении к месту неудавшегося нападения мозги совершенно отключились. Запах разъяренного зверя удушливой волной стелился над землёй, сигнализируя, что цель уже близко. Милена низко взрыкнула и присев ещё ниже, так чтобы полностью скрыться под молодой порослью и рванула ещё быстрее. Осторожность была уже отработанным методом, а вот наглость могла бы помочь.
Она вынырнула к раненому гиганту и жадно втянула воздух. Кровь, вытекшая из раны нанесённой клыками оборотня, пропитала собой землю. Многие деревья были повалены бесновавшимся зверем, пока Милена убегала отсюда как можно дальше. И судя по тому, с какой силой гигант наносил удары по ни в чём не повинным стволам, решение о побеге было действительно стоящим. Тем более, что уйти у добычи так и не получилось.
Гигант был ещё жив. Он лежал, судорожно поджимая под брюхо ноги с такими страшными копытами. Хрипло дышал и бессмысленно двигал влажными тёмными глазами под дрожащими веками. Кровь ещё вытекала из шеи, толчками вырывалась из‑под кожи и стекала в траву. Если бы было желание, Милена могла просто посидеть рядом около часа и смерть бы сама настигла некогда могучего противника. Но для этого она была слишком голодна.