Оборотень зарычала, по дуге обходя раненого и жадно прислушиваясь к запаху крови. Казалось, что гигант уже ни на что не реагирует и можно не заморачиваться излишней осторожностью, но это было не так. Стоило над поляной прокатиться басовитому рычанию, как зверь захрипел, и принялся бить копытами в пространство около себя, по сути, просто в пустоту, ибо окружающего он уже не видел. А может его зрение просто не работало в темноте? Кто знает… ведь даже оборотню при всех своих талантах, было тяжело что‑то разглядеть ночью в мире, где нет луны.
Она рычала, играя на нервах невменяемого травоядного, плавно обходя его по кругу. В итоге уже спустя пяток минут движения того стали значительно медленнее и не думая больше ни секунды Милена вцепилась ему в горло. На этот раз она вцепилась в глотку прямо под подбородком. Всем своим весом придавила голову к земле и, задыхаясь от голодной ярости, давясь рычанием и кровью, перекусила трахею.
Ужин получился знатным. Возможно, происходи всё иначе, при других обстоятельствах и оборотень пожаловалась бы на жёсткую кожу или чрезмерную жилистость. Но сейчас её волновало только чтобы мяса хватило насытить её беспредельный голод. Потому что, каким‑то задним умом, едва работающим из‑за терзавших её инстинктов, Милена до немеющих лап боялась, что следующим в списке её меню станет бессильный против дикого зверя Тиш. Не то чтобы он был таким уж жирным и сочным, ни один видевший рада в живую не назовёт его иначе нежели суповым набором. Но он был лёгкой добычей, и Милена боялась, что в ответственный момент, просто не сможет остановиться. И потому, даже когда голодное безумие ушло из её сознания, оборотень рычала, от страха пережитого. Прижимала к голове уши и разрывая шкуру поверженного гиганта, вгрызалась в его плоть. Лишь почувствовав, как очередной глоток уже едва тёплой крови попал не в то горло, Милена закашлялась, лапой стирая текущую из носа струйку, она упала на землю, сворачиваясь в болезненный клубок.
Страх от того что случилось и того что только могло случиться сильно отличается. До этого дня ей даже в голову не приходило, что она может невольно навредить другому человеку. Или раду, что без разницы. Так же она себя чувствовала, когда раненая чешуйчатой тварью могла напасть на брата. Конечно, ни тогда, ни сейчас она этого не сделала, но сам факт подобной возможности пугал до смерти. В прошлый раз было легче. Денис тогда тоже испугался, но не смотря на это быстро успокоил сестру. Не дал ей осознать весь ужас своего положения. Теперь же она не могла позволить себе отвернуться от проблемы. Нельзя было прийти к Тишу и просить её успокоить после того, как она, находясь где‑то далеко думала, что неплохо было бы им закусить. И Милена скулила, сжимаясь на залитой кровью поляне, боясь саму себя.
Адреналин и шок от всего пережитого заставлял трястись, трусливо поджимая под себя хвост. Сколько всё это уже длиться? Вся эта ситуация, когда она незаконно проникла в соседний мир, когда по глупой случайности оказалась, заброшена в какие‑то дикие края с радом, который теоретически мог вывести её назад, но что если нет? Сколько ещё она сможет быть сильной и смелой за двоих. Сколько ещё раз она рискнёт чужой жизнью в момент, когда собственная будет в опасности? Последние дни она не давала сомнениям закрасться в свою душу. Не позволяла ни себе, ни Тишу слабости сомнения. Но что ей теперь делать?
Милена пропорола почву когтями и, глубоко вздохнув, успокоилась. Она силой задавила так не вовремя вылезшую истерику и зарычала, злясь на себя. Ей так хотелось, чтобы кто‑нибудь утешил её, взял бы ответственность за всё происходящее с ней на себя и позволил бы Милене побыть немножечко слабой. Но это невозможно. Оборотень встала и, встряхнувшись, забрызгала окружающее кровавым дождём. Когда не на кого положиться, приходится делать всё самой и это значит, что нельзя раскисать. Ничего не изменилось. План всё тот же. И только одно в её размышлениях правдиво — Тиш не сможет выйти отсюда один. Без неё точно нет. И значит надо возвращаться, пока с радом ничего не случилось в её отсутствие.
Зло сжав клыки, Милена двинулась туда где почти ночь назад оставила своего спутника. О поверженном гиганте она больше не вспомнила. И тот остался белеть обглоданными рёбрами на кровавой поляне.
В предрассветные часы всегда самое тёмное время и Милена насторожено ступала по земле, опасаясь испугать так надолго оставленного в одиночестве друга. Тот не спал. Всё ещё, или уже — она не знала, только Тиш сидел, привалившись спиной к стволу дерева и, обхватив колени руками, слепо вглядывался в темноту.