Это была ночь любви и бессвязных разговоров: будто прорвало плотину чувств и хлынувшая волна накрыла обоих с головой. Они обнимались, целовались, гладили друг друга, как бы узнавая заново, и любили до изнеможения, и не могли насытиться, сгорая в удивительном огне растворения в желании, потом взахлеб говорили обо всем, что приходило в голову: Лиза больше спрашивала, Егор отвечал, – и снова падали в кровать, как в пропасть, чтобы очнуться на ее дне и одновременно – на вершине блаженства и счастья, и хотелось, чтобы эти переживания длились вечно…
Лиза уснула на рассвете, с легкой виноватой улыбкой на губах, прильнув к плечу Егора. Он тоже провалился в сон, легкий и светлый, но ненадолго. Сторож организма, бдительный и недоверчивый, как и все профессиональные сторожа, разбудил его в пять часов утра. Кто-то бродил вокруг избы, бесшумный и бесплотный, как тень, но ощутимо опасный, и Егор, проснувшись, перевел себя в состояние живы и увидел сильную гибкую фигуру гостя, прятавшегося в саду. Стараясь не разбудить жену, встал, оделся в тренировочный костюм и выскользнул из дома через окно, привычно «натягивая» на себя состояние «железной рубашки». Однако приготовления к адекватному ответу не понадобились, гостем оказался Георгий, одетый на этот раз в «цивильный», гражданский костюм, превративший его в клерка или бизнесмена: темно-серый пиджак, брюки, голубая рубашка, галстук в полоску.
– Тебе чего не спится? – буркнул Егор, ежась от утреннего холодка.
Из-за леса на востоке показался краешек солнца, лучи его высветили фигуру Георгия, и Крутову на мгновение показалось, что тело Витязя оделось в слой огня.
– Кое-что изменилось, – невозмутимо ответил гость. – Господин Данильянц завтра собирается в Москву, поэтому надо перехватить его сегодня. Собирайся, и поедем.
– Вдвоем?
– А тебе нужен взвод? И без того это перебор – двое Витязей на одного мафиози. Есть такой старый анекдот об Илье Муромце. Приходят к нему ходоки и жалуются, что татары податями обложили – житья нет. Приезжает Илья к татарам и говорит: «Эй, косоглазые, давай сотню своих воинов, биться будем. Ежели я одолею – податей больше брать не будете». Заехала сотня татар за холм – крики, звон мечей, стоны… Выезжает Илья на бугор: «Давай еще сотню». Помчалась вторая сотня, снова удары, звон мечей, крики, вылезает татарин на холм, весь помятый, раненый, и кричит: «Братва, не ходи сюда! Их тут двое!»
Егор улыбнулся.
– Бедные татары. Интересно, кто у Ильи в помощниках ходил? Между прочим, по одной интересной исторической версии, никакого татаро-монгольского нашествия не было.
– Естественно, – кивнул Георгий. – Как не было и Куликовской битвы. Точнее, не было в том месте, на которое ссылаются все введенные в заблуждение историки. В XIII веке сепаратисты наподобие нашей Чечни захотели власти и попытались ликвидировать ведическую систему правления на Руси, и тогда Батый – Батя, возглавлявший армию – общеимперскую многоплеменную казачью Орду, поехал их вразумлять. Киев, основной форпост антиведической заразы, пал в 1238 году, потом утихомирились и другие князики.
– Откуда ты знаешь?
– Много общался с волхвами, чего и тебе желаю. Массу любопытного узнаешь. Собирайся, я подожду у околицы. Кстати, как Лизавета?
Крутов смутился, посмотрел на Георгия исподлобья.
– Нормально.
– Рад за тебя.
– Может, зайдешь, чайку-кофейку попьешь?
Георгий задумался на минуту и кивнул.
– Не откажусь, пожалуй.
На крыльце веранды показалась Елизавета в халатике, обхватила себя за плечи.
– Чего секретничаете, мужчины? Заходите в дом, я чайник поставила.
Егор и Георгий переглянулись и двинулись за ней.
Чаепитие длилось недолго, под аккомпанемент ворчания проснувшегося Осипа, затем Егор переоделся, попрощался с Лизой, пообещав вернуться домой пораньше, и мужчины уехали.
До Брянска добрались за полтора часа, без приключений. Георгий попросил высадить его на Красноармейской улице и дал Крутову сотовый телефон:
– Звони Данильянцу.