«Совет – купите еще одну пару и не выкладывайте ее из кармана», – появилась новая строчка на экране компьютера.
– Ты смотри, какой самостоятельный! – обратился Иван Павлович к Андрею. – Не желаешь пообщаться?
– Как его величать? – спросил Соловьев одновременно Сноровского и программиста.
– Для вас «Вектор Тысячелетия», – ответил Петр, неприязненно взглянув на странного гостя. – Хотя можно и просто «Вектор» или «ВТ».
– Как дела, «ВТ»?
«Нормально дела, – пробежало по экрану. – Это вы мне работенку подбросили?»
– Я. А что, не тянешь?
«Отчего же – не тяну? Полностью согласен с вашим переводом. Когда я сравнил два текста, то сразу же признал их полную идентичность. Если не обращать внимания на языковую разницу. Вот только есть один нюанс. Петр попросил меня не только подтвердить ваши догадки, но и повторить дешифровку. Этого я сделать не смог».
– Занятно, – вмешался в их диалог Иван Павлович. – Сравнить ты смог, а повторить – нет? Микросхема самообучения перегорела?
«Все мои микросхемы умещаются в энном количестве молекул углерода. Там гореть нечему. Я по-прежнему могу накапливать опыт. Могу его переосмысливать и делать выводы. Могу применять выводы на практике. Но я не могу мыслить алогично».
– Постой, если ты сумел сопоставить зашифрованный текст и его расшифровку, значит, они логичны, – возразил Петр.
«Вместе – да, по отдельности: расшифровка – да, оригинал – нет».
– Ничего не понимаю! – признался программист.
«Если изменить в оригинале хотя бы один символ, я не сумею подобрать новый ключ, изменение всего одной буквы приведет к полному изменению содержания текста».
– Если ты готов это утверждать, значит, все не так уж плохо?
«Хуже некуда. Если верить тексту дешифровки, мы имеем дело с агрессивными субъектами. Нестандартный образ мышления дает им явное стратегическое преимущество. Единственный плюс во всей ситуации заключается в том, что мы вовремя это поняли».
– А они об этом пока не знают, – добавил Иван Павлович. – Получается два плюса.
– Слушай, «Вектор», – снова включился Андрей, – допустим, ты не готов повторить дешифровку, но в чем изюминка этой кодировки – понимаешь? – суть, подвох…
«Не машинный плавающий код. Никакой связи ни с одним из языков программирования. Их система основана на иных принципах. Скорее всего, правила кодировки могут меняться произвольно, например, в зависимости от эмоциональной окраски послания или его важности, срочности и так далее…»
– И это значит… – Андрей задумался.
«Это означает, что все остальные перехваты, так же как этот, сумеете прочесть только вы».
– Перехваты, – Соловьев усмехнулся. – Где же я их возьму?
«Можно организовать поиск в Сети и телерадиоэфире. Но я сумею всего лишь выявить и маркировать подозрительные объекты. Разбираться с ними дальше все равно вам».
– Такой объем… – Петр сочувственно взглянул на Соловьева и покачал головой. – В понимании «ВТ», едва ли не каждый пятый объект является подозрительным. Даже просто пробежать глазами – уже «смерть на взлете», а если хоть немного вчитываться… Короче, дохлый номер.
– Тебе, Петя, надо взбодриться, – заявил Сноровский, – кофейку выпить, например. Чтобы самому от меланхолии избавиться и на других тоску не нагонять.
– Ну, так налейте, – легко согласился программист. – Рассуждать-то все мастера…
– Вот-вот, – Иван Павлович рассмеялся. – Ты – в первую очередь! Ладно, ребятки, хватит для начала. Мы с Андрей Васильевичем пойдем, посидим-подумаем, а вы тут приберитесь… Ну, шифровки эти подальше запрячьте, тексты диалогов… Чтобы никто не задавал лишних вопросов. Не время еще, сырое дело, невнятное…
– Какое дело? – понятливо кивая, спросил Петр. – Кофе попили, пару анекдотов рассказали, да у «ВТ» погоду на завтра спросили – это разве дело?
– Молодец.
«А, Иван Павлович! Давно пришли?» – высветилось на экране «Вектора».
– И ты молодец, – рассмеялся Иван Павлович…
В отличие от Бориса аккуратный Сноровский обедал всегда в одно и то же время. Правда, не выходя из кабинета. Когда пробил заветный час, он включил допотопный электрический чайник и разложил на блюдце с забытой надписью «общепит» бутерброды. Андрей не стал отказываться от приглашения и, убрав на подоконник переполненную пепельницу, придвинул свой стул к столу.
– Когда читаешь текст в пятый раз, внимание концентрируется на деталях, – неторопливо прожевывая бутерброд, заявил Иван Павлович. – Ты обратил внимание, как подобраны объекты? Промышленные предприятия, которые занимаются переработкой сырья. Металлургические комбинаты, нефтеперерабатывающие, обогатительные и аффинажные комплексы, причем никакой системы в списке я не увидел. Как будто разведчик просто ехал по промзоне и описывал то, что попадалось на пути.
– Возможно, так оно и было, – Соловьев кивнул. – Чужаки не приветствуют системный подход. Они предпочитают иметь перед глазами реальную картину, а не обезличенные статистические сводки. Вот территория, вот на ней дома, в которых проживает столько-то жителей, вот дороги, по которым в день проезжает примерно столько-то машин, вот предприятия, выпускающие такое-то количество продукции. Удобно это или нет, судить не нам. Пришельцы мыслят иначе.
– Тем не менее они находят с нами общий язык, ведь им удается успешно внедрять своих шпионов. – Сноровский задумался: – Как им это удается? Да и ты их прекрасно понимаешь. Тоже странно.
– Понять их несложно. Если пользоваться не только корой, но и подкоркой. Привести наши мыслительные системы к общему логическому знаменателю нельзя, однако можно воспользоваться подсознанием, понять их при помощи интуитивного прозрения.
– Это верно, – Иван Павлович рассмеялся. – Интуитивное прозрение после телепатического обследования! Это ты здорово придумал, Андрюша. Только ведь на самом деле ты один такой умный. Все остальные люди в обход коры думать не умеют, да и чужие мысли не читают. Как в такой ситуации быть?
– Поставить меня на полное довольствие, – Соловьев вздохнул, – и эксплуатировать мой талант до полной победы над врагом.
– Хорошо, что ты сам это сказал, – Сноровский удовлетворенно кивнул. – Однако вернемся к теме. Рапорт содержит сведения о промышленном потенциале нашего региона. Что это нам дает?
– Ареал поисков.
– Верно. Чтобы так подробно изучить местность, надо на ней постоянно находиться. Не из горных пещер через телескоп наблюдать, а бродить по территориям заводов, гулять по улицам, ездить по дорогам… Так?
– Но круглосуточно бродить они не могут. Им надо куда-то возвращаться. Туда, где они сумеют отдохнуть и зафиксировать информацию, – подхватил мысль Соловьев. – В логово.
– Верно. И логово это не должно быть сильно удалено от изучаемых объектов.
– Какой-нибудь подвал в городе или пригороде.
– Ты сам говорил, что ворота, через которые они проникли, это здоровенная арка. В подвал такое сооружение не влезет.
– Почему вы думаете, что в логове должны быть ворота?
– А где? А если их вычислят враги, то есть мы? Что проще – побросать все имущество в серебристое небытие и прыгнуть туда самим или, отстреливаясь, бежать через весь город в тайное место? Как бы алогично ни мыслили эти чужаки, логово они должны были устроить где-то в промзоне, я уверен.
– Там очень много частных заводиков и складских комплексов, – Андрей задумчиво потер подбородок. – Если отбросить те, что не имеют на своей территории глубоких подземных хранилищ или двухэтажных зданий…
– Верной дорогой идешь, товарищ, – Иван Павлович усмехнулся. – Если отбросить еще и два учреждения ГУИН, таможенные склады, зоны досмотра, хозяйство аэропортов и еще три десятка мелких предприятий, останется всего лишь сто – сто двадцать объектов. Вдвоем мы их изучим моментально, года за три…
– Как же быть? – Андрей удивленно приподнял брови.
– Ответ очевиден, – Сноровский обреченно вздохнул, – надо идти к начальству и вымаливать «добро» на крупную операцию.
– Почему вымаливать?
– Потому, мой феноменальный друг, что, с точки зрения начальства, все наши выводы будут очень сильно смахивать на фантазии.