Вопросительно посмотрела на лорда Гаэр-аша, тот завершив с перчатками, спокойно пояснил:
– Твоя кровь.
И я опустила взгляд. Ректор постоял молча, затем сообщил:
– Парни сегодня потренируются без тебя, и завтра в принципе тоже. В идеале эту комнату тебе не стоит покидать.
Молча кивнула.
– И да, – лорд Гаэр-аш проговорил это с явной неохотой, – кольцо не действует на магов. Шерарн где-то сильно просчитался.
С этими словами ректор покинул мою комнату и дверь за ним захлопнулась, соединяя силовые линии моей… клетки.
Пройдя через комнату, устало опустилась на стул напротив Габриэля, безрадостно думая о своей… крови.
«Почему ты не наденешь браслет?» – написало умертвие.
Он даже сходил и принес мне его, взяв с кровати. Поставил передо мной, пододвинул осторожно ко мне ближе. Я протянула руку, прикоснулась кончиками пальцев к меди, и тихо сказала:
– Если я его надену, несколько сотен девушек разом станут неприметны для взгляда.
– Ыы? – не понял Габриэль.
– Сложно объяснить, – ответила ему. – Но в целом, их краски утратят яркость, ту естественную яркость, что дает только молодость. И я не уверена, что их внешность вернется к прежнему состоянию, когда я сниму с себя этот браслет.
Габриэль медленно опустился на стул, пододвинул браслет к себе, принявшись внимательно его рассматривать. Затем посмотрел на меня и написал на лице:
«Румяна есть. Помада для губ. Прочее».
– Едва ли это порадует тех, кто в результате моей глупости потеряет молодость, – парировала я.
Несколько секунд Гобби молча смотрел на меня, затем написал:
«Все настолько… серьезно?».
Посмотрела на него в ответ и спросила:
– Моя кровь это серьезно?
«Понял», – мгновенно написал Габриэль. Постучал грифелем карандаша по бумаге, и дописал вопрос: «Как ты себя чувствуешь?»
Пожала плечами, прислушалась к себе – в принципе нормально. Слабость, нахлынувшая после изготовления Зеркал Света ушла, ничьи видения смерти более не посещали, цель у меня имелась, способ ее достижения так же.
«Завтра бои?» – не дождавшись ответа на вопрос, написал Габриэль.
Молча кивнула.
«Мы в игре?»
Кивнула повторно. Гоблин на мгновение опустил голову, но затем решительно написал:
«Хорошо».
Мне было сложно понять, что скрывалось за его решимостью. Нелегкий выбор как минимум, как максимум… даже не знаю. Но Габриэль посмотрел на меня, хитро улыбнулся и написал:
«Я приведу нас к победе!»
– Ага, всех перебдим, – иронично улыбнулась я.
«Непременно!» – заверил меня Гобби. – «Я у Ыгырха сеть маскировочную перехватил, так что у нас есть все шансы прийти к победе».
Представила нас с Гобби залегшими под кустом и сетью, и с интересом наблюдающими как другие некроманты с умертвиями бьют друг другу морды.
И поняла что улыбаюсь, легко и как-то даже спокойно. И действительно, какой смысл нервничать, если все уже решено.
Габриэль сходил и взял оставленный Ыгырхом учебник по Боевой некромантии, после чего засел за его изучение, я посидела некоторое время над справочником по артефактам максимальной защиты, бездумно листая страницы, потом ушла спать. И без разницы, что сейчас день.
Мой сон нарушал дважды Норт. Приходил с едой, кормил полусонную меня, явно находясь мыслями где-то далеко, и уходил, явно тренироваться с парнями. Все что было сказано мне:
– Во время основной схватки запомню – поднимаю палец вверх, это первая позиция и ты уходишь ко мне за спину, поднимаю два – позиция вторая, ты уходишь за спину Дана.
Я покивала и снова вырубилась.
Проснулась в полночь. Четко. Как по будильнику. Поднялась, кутаясь в покрывало, подошла к окну, распахнула створки, игнорируя удивленный взгляд Гобби, посмотрела на неполную луну, и бесшумно. Морозный воздух окутал, заставляя содрогнуться от холода, но я старалась этого не замечать, пристально глядя на месяц.
И одними губами прошептала:
– Дадя Тадор…
– Ыыы? – вопросил Габриэль, отставив тарелку с ночным супом.
Не ответила, все так же пристально глядя на луну.
Секунда… вторая… третья… И взгляд в ответ, самый родной взгляд на свете.
– Риа, девочка моя, – простонал тот, кто уже явно был в курсе всех событий. В каком бы он ни был состоянии, первый контакт пробудил сознание дяди Тадора, а значит, он все знал. Долгий, внимательный, полный боли взгляд, охвативший всю меня, словно дядя вглядывался в меня, отслеживая, что изменилось за эти годы, а после быстрое и решительное: