— Марки?.. Италии вполне хватает одного филателиста,— фыркнула Карена, намекая на ироническую кличку короля Виктора Эммануила.
— Да ты посмотри.
Марки были разного достоинства: от 5 чентезимо до 1 лиры, но на всех была надпись «Фиуме» и портрет поэта Габриэле Д’Аннунцио.
— Я не заметила. Впрочем, зачем тебе Д’Аннунцио?
— Всегда приятно взглянуть на красивого мужчину.
— Красивый? Фи... Кончики усов подкручены, бородка козлиная, нет одного глаза и уже лысеет.
— Глаз он потерял при посадке аэроплана, а вот лысеет — это, конечно, нехорошо,— засмеялся Грамши.— Подбери мне, милая Пиа, последние статьи Д’Аннунцио, выступления, приказы — словом, все, что встречалось в печати.
— Час от часу не легче,— пробормотала Пиа Карена.— Когда прикажете, синьор редактор?
— Синьор редактор человек терпеливый. Но не позднее чем через три дня.
К исходу третьего дня пунктуальная Карена положила перед Грамши ворох вырезок.
— Гм, наш герой весьма плодовит,— заметил Грамши, проглядывая вырезки.— Спасибо, Пиа.
— Может быть, в благодарность скажешь, зачем это тебе понадобилось?
— В благодарность скажу: хочу повидаться с Д’Аннунцио.
— Ох!.. Ты с ума сошел. Между прочим, я тебе подобрала еще кое-что.
— Что именно? Покажи.
— Нет, я прочитаю вслух. «Габриэле Д’Аннунцио — отставная марионетка англо-французского масонства...» «Буржуазия... способна выдвинуть из своей среды только посредственных людей — мастеров высокопарной риторики вроде Д’Аннунцио». Это 1919 год. Осень прошлого года: «Авантюра Д’Аннунцио, если рассматривать ее с точки зрения проверки дееспособности буржуазного государства, имеет поистине грозный смысл». И так далее. Кто это писал? Антонио Грамши.
— А ведь «команданте» действительно есть за что меня повесить, дорогая Пиа,— улыбнулся Грамши.— Оставь и это.
— Он смеется! Неужели ты всерьез решил?..
— Всерьез. Есть достаточные основания. Попрошу тебя, Пиа, пока об этом ни слова.
В результате войны перестала существовать лоскутная Австро-Венгерская империя. 10 сентября страны Антанты подписали с Австрией Сен-Жерменский договор, по которому порт Фиуме — старинный хорватский город Риека -- вопреки притязаниям Италии остался в юрисдикции союзников. Через два дня посла подписания Сен-Жерменского договора известный поэт и драматург Габриэле Д’Аннунцио во главе сформированных им легионов захватывает Фиуме и становится «команданте». «Мои ардиты!» («Мои смельчаки!»)—этим высокопарным обращением начинаются многословные приказы «команданте» (название, впрочем, имеет предысторию: во время войны ардитами назывались бойцы штурмовых отрядов итальянской армии).
Авантюра Д’Аннунцио — любопытнейший эпизод, характеризующий послевоенную Италию с ее подорванными основами парламентаризма и конституционного государства: без согласования с правительством частное лицо вмешивается в территориальный спор между Италией и Югославией, вводит в город сформированные им вооруженные силы, устанавливает самоуправление и даже выпускает почтовые марки («Почта Фиуме» — в наше время украшение коллекций филателистов!).
Для чего же весной 1921 года Грамши решил встретиться с Д’Аннунцио? Акция, на первый взгляд неожиданная, была связана с поисками возможностей противостоять наступлению фашизма.
Грамши надеялся — ив этом состоял его тактический план — в той или иной форме использовать напряженность, существовавшую тогда в отношениях между Д’Аннунцио и Муссолини, возможно, дать толчок созданию вооруженной коалиции против фашистов.
На первых порах фашисты были тесно связаны с Д’Аннупцио, к захвату Фиуме Муссолини отнесся одобрительно, назвав его методом «прямого действия», и даже писал в своей газете, что «революция, начатая в Фиуме, может закончиться в Риме». В газете Муссолини не договаривал: Рим он оставлял для себя! Не договаривал, разумеется, и самое существенное: Муссолини боялся конкуренции Д’Аннунцио, боялся его кричащей популярности.
Все это учитывал Грамши, Очевидно, встреча была оговорена заранее. Но она не состоялась. Почему? Не будем гадать. Во всяком случае» план Грамши достаточно примечателен.
В первой половине 1921 года бесчинства фашистских банд достигли невиданных размеров. По приблизительным подсчетам, только за эти шесть месяцев было разграблено и сожжено 59 партийных домов, 119 Палат труда, 114 секций социалистической и коммунистической партий. Мрачная и угрожающая статистика, отдаленная от нас полувеком. Не забудем этого в наши 70-е годы, когда в Италии участились провокации неофашистов: взрывы бомб, нападения на секции компартии, трусливые выстрелы из-за угла. Провокации сегодня — выражение злобы и ненависти людей вчерашнего дня. И все же — не забудем!